Что может быть общего у музы Альфреда Хичкока Грейс Келли, «железной леди» Маргарет Тэтчер и героини знаменитого сериала «Секс в большом городе» Кэрри Брэдшоу? Внимание к аксессуарам. Точнее — к одной их разновидности. 

Феномену сумок посвятит свой следующий выставочный проект лондонский музей Виктории и Альберта под названием «Bags: Inside Out». На выставке представят около трех сотен экспонатов, каждая сумка — если не уникальна сама по себе, то хотя бы «носительница» интересной истории. 

Это и сумка-противогаз королевы Марии времен Второй мировой войны, и аксессуары, принадлежавшие большой законодательнице мод принцессе Диане, «яичные» сумки от Фаберже и крошечные сумочки начала XX века для посещения оперы. Затесался среди женских экспонатов и чемоданчик Уинстона Черчилля. 

Как подчеркивают создатели выставки, такого внимания к этому аксессуару музейщики ранее не уделяли. И их миссия — рассказать зрителям о прошлом и вдохновить дизайнеров будущего. 

Пожалуй, отчасти с ними согласятся и в петербургской Кунсткамере, где открылась новая выставка «Мудрено сотворено», посвященная русскому женскому костюму. Подробнее о ней расскажет корреспондент телеканала «Санкт-Петербург» Дарья Патрина.

Каждая деталь информативна. Головной убор для русской женщины как гражданский паспорт, по нему можно было судить о том, в каком регионе его обладательница живет и каков ее социальный статус. 

Повязка с открытой макушкой, алая лента в косе — девица на выданье, макушку прикрыли, но коса одна — значит, просватана. После свадьбы заплетали две косы, и головной убор носили так, чтобы волосы из-под него не выбивались. А знаменитый кокошник — название которого, кстати, от слова «гребешок» — символизировал конкретный период в жизни женщины.

Рубахи-длиннорукавки и знаменитые сарафаны-ферязи с ложными рукавами — эхо монгольского ига, серьезно изменившего русскую моду. Но к тому моменту, когда члены Русского географического общества решили собрать эти предметы, из моды они все уже вышли. Для исследователей-этнографов их доставали из сундуков. И было это в середине XIX века, после того, как РГО разработало специальную программу комплексного изучения традиций и быта русского народа.

Исследования подтвердили народную мудрость — «За Окой сарафанов не носят». Там носят поневы. К слову, вот эти в витринах — выполнены в уже утерянной технике двойного ткачества. Собиратели РГО искали этнографические предметы обычно по месту своего проживания, поэтому здесь и Владимир, и Курск, и Архангельск, и Приладожье.

Становились собирателями и купцы-молодцы, как купец Гундобин, и дворяне, как помещик Жданов, и интеллигенты, как критик Стасов или преподаватель Академии художеств Прохоров. Это их глаза и сердца восхитились красоте и самобытности традиционного русского костюма. И искусности русских мастериц. В 1872 году Владимир Стасов по результатам своей работы для РГО издал первый художественный альбом по русской вышивке. Так русские орнаменты стали предметом искусства.

Тамбурный шов и вышивка по перевити, знаменитые «барсики» на владимирских орнаментах, и мотивы свадебной процессии на онежских подзорах. Украшенные золотым шитьем кокошники, изящные браслеты, расшитые речным жемчугом сеточки и, обратите внимание! — босоножки-лодочки — тоже из деревенских сундуков! Русские крестьянки были те еще модницы! Просто мы редко об этом вспоминаем. Из Этнографического музея РГО эти предметы были переданы в Музей антропологии и этнографии в 1891 году и с тех пор выставляются впервые. То есть впервые за 120 лет.