В памяти современников отец Петра Первого, царь Алексей Михайлович, остался как заядлый любитель соколиной охоты. Ехал ли царь в поход или на богомолье, его всегда сопровождали пернатые охотники.
В отличие от своего батюшки, Пётр Алексеевич охоту не любил, говорил, что ему довольно охоты за шведским неприятелем. Да и вообще, к животным император был жалостлив. Однажды, когда при испытании воздушного насоса, подопытная ласточка начала задыхаться, Пётр остановил демонстратора: «Полно, не отнимай жизни у твари безвредной».
Однажды, в 1721 году, находясь в покоях императрицы Екатерины Первой, Пётр Алексеевич поделился с супругой и верным своим соратником Александром Даниловичем Меншиковым о своем намерении начать поход на границу с Персией, переживавшей тогда волнения и смуту. Об этой тайной беседе не знал никто. Каково же было удивление и, конечно же, гнев самодержца, когда через пару дней солдат-денщик поинтересовался: «А правда ли, государь, что мы в Персию идём?» Оказалось, что всё выболтал попугай Екатерины Алексеевны, который в итоге был изгнан из императорских покоев. Не удивительно, что Пётр Первый предпочитал держать рядом с собой певчих птиц: дроздов и щеглов. И кстати, один такой яркий, красивый щегол вновь поселился в стрельнинском Дворце Петра Первого, чем украсил музейную экспозицию.
