Мой двор – мой мир! Осколки ленинградских детских площадок и малых архитектурных форм – в репортаже Ивана Уварова.
Иван Уваров,корреспондент: «Бетонная черепаха, слон-горка и верблюд. Вот, пожалуй, типичный набор для ленинградской детской площадки. Это в Англии говорят «мой дом – моя крепость». Ну а в Петербурге точно можно сказать «мой двор – это мой мир»».
Высотой с двухэтажный дом. Железобетонная репка из русской народной сказки – не просто символ этого двора на улице Кораблестроителей. Для местных это неотъемлемая часть жизни.
Это Валентина Ивановна. Во дворе ее знает каждый, а она — все про каждого расскажет. Но сегодня — только про репку. Под которой, кажется, было все. От первого поцелуя до встречи нового года!
Валентина Смольникова,житель Санкт-Петербурга: «И деды морозы были, и снегурочки были, и под гармошку мы плясали, и песни мы пели, и с этой репки мы катались так, что приходили – брюки колом стояли».
1982 год. Во дворе Ленинградской новостройки появляется необычный, как бы сейчас сказали, арт-объект. Автор – художник-самоучка Владимир Трубаков. Он мечтал о карьере большого художника. Но, чтобы прокормить себя, подрабатывал в жэке.
Дракон на Васильевском и десятки других таких нетипичных для советских дворов детских площадок появятся в Ленинграде тоже благодаря Трубакову. Такого в те времена не было ни в одном городе страны. Для Ленинградских мальчишек и девчонок это была настоящая сказка. Которую современному поколению не понять.
Это Варвара. Ей всего полтора года. Конечно, по сравнению с ленинградскими детьми, она растет не просто в другом городе – в другой стране. Удивительно, но то, что нам, молодым родителям, сегодня кажется неинтересным и даже пугающим, ребенка – даже у такой крохи – вызывает настоящий интерес. Даже больший, чем современные площадки.
Первые детские площадки в Европе, а затем и в России, в конце 19-го века создавали на деньги благотворителей. Для того чтобы дети из бедных семей были хоть чем-то заняты. Так хотели снизить риск беспризорности и детской преступности. Первая площадка в России, кстати, появилась в Петербурге – в 1894 году. В каком именно месте, правда, неизвестно.
Анна Броновицкая,кандидат искусствоведения: «Изначально детская площадка предполагала что там есть не столько устройства для игры, это место, где дети могут безопасно играть, где есть какой-то взрослый, который учит детей играм и общаться, потому что тогда идея, что мальчики и девочки могут вместе играть, была неожиданной».
В более-менее привычном для нас виде детские площадки стали строить уже после войны. А с появлением микрорайонов неотъемлемой частью «панелек» стали горки-слоники, песочницы-грибочки, качели-солнышки и ракеты.
Иван Уваров,корреспондент: «Гагарин сказал «Поехали»! Все мальчишки в одночасье захотели стать космонавтами. И едва ли не в каждом ленинградском дворе появились вот такие ракеты. Эта, кстати, единственная сохранившаяся в Петербурге. Ее мы нашли уже ближе к ночи. Ну и скатиться отсюда сейчас уже, к сожалению, невозможно».
С историком советской архитектуры Дмитрием Гусаровым мы специально приехали в этот двор. Но по иронии судьбы, вместо старой типичной советской площадки, мы оказались на типичной современной.
Дмитрий Гусаров,историк советской архитектуры: «Есть такое выражение «уходящая натура», то про эти ракеты и их сверстников можно сказать «ушедшая натура»».
По современным меркам неудобные, небезопасные железные ракеты-горки на радость партии оказались так популярны у советских детей, что их производство стало массовым. В каждом крупном городе страны в специализированных НИИ создавались целые отделы по их разработке. Идеология! В Ленинграде в 60-х этим занимался тогда главный художник города Александр Алымов.
Гуляя по современному Петербургу, найти даже осколки ленинградского детства оказалось сложно. Это, действительно, не уходящая, а уже ушедшая натура. Признаться честно, горку-слоника и верблюда нам снять так и не удалось. Последние в своем роде – они бесследно исчезли из Удельного парка. А начало сюжета – это всего лишь магия телевидения.
Все эти драконы, репки, ракеты и так далее современному поколению, наверное, кажутся ржавым, порой уродливым пережитком прошлого. Но, скатившись с этой небезопасной даже для взрослого горки или посидев в этой неудобной и холодной ракете, понимаешь: ленинградский двор – это был действительно отдельный мир. Добрый, настоящий. И, несмотря на разницу лет, все же такой родной. И осколки этого мира – мы еще можем сохранить. Для того, чтобы уже наши дети однажды с гордостью произнести: «Мой двор – это мой мир!».
