Комикс о блокаде Ленинграда. Фраза, которая сразу режет слух. Но только на первый взгляд это кажется странным и неоднозначным. Сбить градус напряжённости можно заменив слово «комикс» на «графический роман».
Таким мог бы быть дневник Валентины Сурвило, женщины, пережившей годы репрессий и блокады. Но прошлое осталось лишь в разрозненных воспоминаниях, письмах и фотографиях. Их собрала воедино её внучка — художница Ольга Лаврентьева. Рассказы бабушки она слушала с самого детства, а перед изданием книги полтора года уточняла детали, выстраивала события в хронологическом порядке.
Дмитрий Яковлев, издатель комиксов: Мы живём в стране, где достаточно большие литературные традиции, и безусловно, когда долгое время комикс считался частью буржуазной культуры, которая занимается растлением молодёжи или оболваниванием детей, сложно поменять отношение очень быстро. И другой момент — этимологический. Слово «комикс». Сразу скажется, что что-то смешное. На самом деле уже давно это не так.
Ольга Лавреньтева ,художник, автор книги: Графическая литература иногда может воздействовать на читателя сильнее, чем литература традиционная, потому что читатель погружается в пространство книги и история рассказывается не только текстом, не только словами — история рассказывается линиями, пятнами, полутонами, штриховкой. Наряду с текстом это производит сильное впечатление.
Работая над книгой Ольга Лаврентьева провела историческое исследование и даже подняла архивы НКВД, чтобы ознакомиться с делом прадеда, репрессированного в 1937-ом, однако старалась не читать блокадные дневники, воспоминания и мемуары, чтобы к голосу бабушки не примешивались впечатления других людей.
Ольга Лавреньтева ,художник, автор книги: Читатель попадает в эту историю именно благодаря бабушке — она проводник, и она рассказчица здесь. Эта история рассказана от первого лица. Какие-то моменты бабушка помнит очень чётко, ярко, и они у меня нарисованы буквально чёрно-белым, со штриховкой, с контрастом, а есть какие-то расплывчатые, которые размылись в памяти, и для них я использовала больше оттенков серого, больше рисунка по мокрой бумаги, больше разводов.
Стилистика советских фильмов, агитплакатов, газет, книг и фотографий сложилась в новый визуальный язык Ольги Лавреньтевой. И здесь не нашлось место художественному вымыслу, каждая деталь претендует на документальную точность — вплоть до модели трамваев и фасона ботинок.
Ольга Лавреньтева ,художник, автор книги: Бабушка видела книгу. К сожалению, читать она сейчас не может, она очень плохо видит, но она похвалила меня за стиль, за художественное решение, сказала, что её портрет на обложке приукрашен, сказала, что не такая красавица была — не правда! Она здесь во всех четырёх лицах, во всех возрастах.
На страницах книги она идёт по городу — женщина, в глазах которой отразилась история всего поколения. Здесь и продовольственные карточки, и ужасы работы в военном госпитале, а после — салют в день снятия блокады, как самое светлое воспоминание жизни. История о невымышленных героях, рассказанная так, чтобы быть услышанной и следующими поколениями.
