Для искусства нужны подходящие условия. И можно ли представить себе более неподходящее для этого, чем война. Известное выражение предписывает музам молчать, когда говорят пушки.

Двадцатый век – век страшнейших войн — его опровержение. Можно назвать множество громких имен. Испанец Пикассо во время гражданской войны и позже в оккупированном гитлеровцами Париже. Американец Воннегут, писавший черновые наброски «Бойни № 5» в лагере военнопленных. Француз Экзюпери, между вылетами создававший свою сказку. В осажденном Ленинграде блокадную симфонию писал Шостакович. Летопись блокады полна подтверждений, что музы не молчат в самый страшный час. Примеры тому собирают в народном музее, который его создатели так и назвали «А музы не молчали». Вместе с ними страницы памяти перелистывала Александра Мымрина.

Это настоящие афиши блокадного Ленинграда. Города, переживавшего «смертное время», как в воспоминаниях его назовет Виталий Бианки, время, когда, казалось бы, сил едва хватало, чтобы выжить.

Есть такое латинское выражение: «Когда говорят пушки, музы молчат». А вот в блокадном городе музы не молчали. И так называется уникальный, народный музей, созданный при петербургской школе № 235.

Ирина Баронец,сотрудница народного музея культуры и искусства блокадного Ленинграда «А музы не молчали…»:
«Это было страшное время, голодное, страшное, холодное, жестокое. Нечеловеческое. Люди в таких условиях не должны оказываться, но они оказались. Много рассказывают ужасов, а вот что помогло выстоять морально и физически — об этом наш музей. О том, что помогло людям не перестать быть людьми в высшем смысле этого слова».

В начале музея было не слово, а, как водится, энтузиазм одного человека — учителя Евгения Линда, его отец был директором ТЮЗа, ушел на фронт прямо из костюмерной театра. Затем в школе были экспедиции, встречи с блокадниками. И общеизвестные факты, что в осажденном городе была музыка, книги, театр, стали обрастать личными подробностями. 

Театр Музкомедии работал в блокаду, об этом знают многие. А кто видел букетик ромашек, собранный солдатом на нейтральной полосе для одной из артисток театра?! И такие истории за каждым экспонатом музея.

Ирина Баронец,сотрудница народного музея культуры и искусства блокадного Ленинграда «А музы не молчали…»:
«Основное, над чем мы работаем — не факты, главное — судьба конкретного человека. У каждой игрушки, документа, книги есть хозяин, который пережил то страшное время. У нас есть прекрасная коллекция книг Бори Калаушина, который создавал собственные книги. Сюжеты придумывал, художником был. Зачем он это делал?! Надо было чем-то заниматься детям, чтобы отвлечься от голода, от ужаса, в который они были погружены».

И не только детям. «Я как будто заставляю себя воссоздавать образ жизни довоенного времени… Чтобы чувствовать себя живым, не раздавленным человеком», — это слова из одного блокадного дневника. Сохранить себя в нечеловеческих условиях как раз помогало искусство. То, чему, казалось бы, в мире холода, голодных мук и верениц очередей не было места.  

Екатерина Ништа,ученица средней школы №235 им. Д.Д. Шостаковича:
«Если бы люди забывали про то, что есть театр, они бы становились нечеловечными. Даже Лихачев говорил, что ноги слушаются, руки не слушаются, а мозг заставляет работать. Если бы не все это искусство, люди бы… у них бы появлялась в душе пустота».

Музей появился в 1968 году. Примерно тогда же были написаны строки: «Опять война, опять блокада, а может нам о них забыть?!» Полвека спустя риторический вопрос Юрия Воронова  больше не вопрос. Забыть нельзя, точка. Помнить!