«Сумасшедший» — так называется спектакль литовского режиссера Оскараса Коршуноваса, привезенный им на театральный фестиваль «Балтийский дом».

В основе постановки повесть Гоголя «Записки сумасшедшего». Которая, как это всегда случается с классикой, оказалась созвучна дню сегодняшнему. Человек отчаянно стремится быть нормальным, похожим на других. А когда все силы тратятся на нормальность, странности других вызывают больше раздражения. Как это, они могут себе позволить непохожесть? Так гоголевского «Сумасшедшего» воспринимает режиссер Коршуновас: притворщиком-хамелеоном, самым радикальным борцом за норму. Вячеслав Резаков, побывавший на спектакле, поделится своими мыслями об увиденном.

Гоголевский сумасшедший выходит на сцену неуверенными шагами и в течение нескольких минут претерпевает драматические изменения. Сценическую версию «Записок сумасшедшего» Оскарас Коршуновас представляет сразу, экспрессом.

История мелкого чиновника, помрачившегося умом в испанского короля, здесь – социальный коллапс личности. Если общество лишает человека каких бы то ни было возможностей, его разум сжимается до пределов собственного «я». Вынужденный искать самоуважение лишь в себе, он в итоге себя самого и назначает главной ценностью, раздувается чувством собственной значимости. И тогда общество ждет взрыв. В речи литовского Поприщина звучит местоимение первого лица – отчетливо русское. Герой быстро входит во вкус, повторяя сладкое слово все громче и значительнее. 

Сам Гоголь поместил своего героя в мир, напоминающий простенький театр. Средний и недалекий человек играет с ним как ребенок с картинкой. Подписать пару своих слов или подрисовать себя ко всему увиденному и услышанному в окружающей жизни пытается и Поприщин, изображая выпорхнувшую даму или встречу двух собак. Но от уверенности, что все вокруг ждет его комментария, неотвратимо переходит к убеждению обратного толка.

Что все происходящее вокруг –  комментарий на его счет, сложный код, которым вся Вселенная разговаривает о нем при помощи тайных знаков. Так выглядит одержимость. Попробуете? Тогда слова героя о том, что большинство парижан – мусульмане — можно счесть предсказанием. А самого Гоголя, вложившего их в уста сумасшедшего, визионером.

Рисуя коррозию души дневниками безумия, Гоголь имел в виду отдельную, особую тому причину. По этой самой причине он населил имперский город своих «Петербургских повестей» прохожими, вечно бормочущими себе под нос. Зданиями, из дверей которых выходят свиньи, а в карету садится ваш собственный нос. Болотное марево деспотии, где в лицах рабов и господ одинаково изуродованные черты человека.

Безумие — наверное, не совсем верное слово? Иногда можно использовать неверный образ для того, чтобы прийти к правильным выводам. Как стремянкой, чтобы достать нужную вещь. А после того, как вы увидели смысл, стремянку можно и убрать.