Юрий Зинчук, ведущий: «Самое бесценное сейчас, когда мы в 21-м веке говорим о блокаде, это свидетельства очевидцев. Тех героев, которые прошли, как сказал Академик Лихачёв, через это испытание дыбой человеческого духа. Эти свидетельства надо ловить как воздух, записывать, фиксировать, цифровать, хранить. Потому что блокада относится к тем нашим архетипическим ценностям, которые позволяют определять, что есть добро или зло. Свет или тьма. Наш – не наш. Кто мы? Что означает жертвенность Ленинграда, прошедшего через ад блокады? И почему человеческая жизнь – это бесценный дар?
Мы сегодня специально остались после официальной церемонии возложения цветов к подножью монумента Матери-Родины на Пискарёвском кладбище. И подошли к блокадникам. Чтобы задать им один вопрос: расскажите о самом тяжелом мгновении, которое вам пришлось испытать во время блокады. Вот свидетельства, которые позволяют чуть более зримо представить себе масштаба подвига, который они совершили».
– Мне было 6 лет в 1942 году. Я всё прекрасно помню. Тяжело вспоминать. Бегали всё время. Самолёты бомбили. Вой такой противный. И бегали в подвал.
– Это голод, холод. И страх. Всё время казалось, что сейчас прилетят немцы. Или прибегут. И нас расстреляют.
– Гороховая и Звенигородская. А там был накопитель трупов. Они лежали как дрова. До 2-метров, чтобы можно было забросить ещё. Это была очень страшная картина.
– Солдат кусали осы. Они кричали: "Расстреляйте!" – боль страшная. Медсестёр не хватало. Как вспомнишь – ночами не могу спать.
– Группа ребятишек сидит в детском саду. Мы все вокруг, воспитательница впереди. И мальчик один дёргает девочку за косичку. Воспитательница его наказывает и сажает в кладовку. Там ему крысы съели лицо. Это самое страшное. Даже голод и холод не так страшны.
– Всё было страшно. Отдельно выделить что-то невозможно. Это и голод, это и холод. Это постоянное желание есть. Постоянное желание увидеть будущее. Задумывались даже и над этим. Как переживём, как будем жить дальше.
