Выдающиеся снимки о войне и победе изучил Алексей Михалев.
Юрий Зинчук, ведущий: «К 70-летию Победы в Петербурге проходит множество фотовыставок, среди которых мы хотели бы выделить персональную выставку одного из главных летописцев войны – Евгения Халдея. Автора единственного снимка знамени Победы над поверженным Рейхстагом. Значение этой фотографии столь велико, что в ее тени оказались десятки других гениальных работ фотокорра ТАСС. А многие из них, такие, как снимок "Снова жизнь" десятилетиями цензура хранила в закрытых архивах. Более того, при жизни Халдей не был удостоен ни одной персональной выставки. Он был предан забвению и отправлен в своего рода ссылку из Москвы в Ленинград. Хотя снимки его миллионными тиражами расходились по всему миру.
Кстати, три его фотографии были предъявлены стороной обвинения на процессе в Нюрнберге. И вот теперь эти артефакты эпохи можно увидеть в выставочном зале Росфото на Большой Морской. Удивительное дело: мы живем в эпоху 3D-технологий, уж и цветную кинохронику Второй Мировой где-то откопали, все больше приемов, позволяющих ощутить сопричастность к событиям 70-летней давности. Но ничто не сравнится с истинной магией и невероятной достоверностью черно-белой военной фотографии. Об этом в репортаже нашего специального корреспондента Алексея Михалева».
Анна Халдей, дочь Евгения Халдея: «Вот она, эта фотография. Это Севастополь 44-го года. "Снова жизнь" он ее назвал».
Более полувека этот снимок цензура не допускала к печати. Советские офицеры и их жены пытаются отдыхать среди руин только что освобожденного Севастополя. И ведь нет ничего плохого в жажде мирной жизни.
Анна Халдей, дочь Евгения Халдея: «Это пятиминутная пауза. Возможно, для многих из них она вскоре закончится».
Будучи официальным хроникером ТАСС, Евгений Халдей всегда оставался гуманистом и философом. Мог бы просто фиксировать факты, но ему удалось передать всю мерзость войны, показав ее изнанку. Вот репортаж из венского сквера, где только что произошло самоубийство семьи нациста. Видно, как растеряны привыкшие к смерти боевые офицеры.
Анна Халдей, дочь Евгения Халдея: «Всё было готово, осознанно. Они специально принесли сюда эти скамейки. Первой он застрелил жену, потом сына. А дочка испугалась, и он ее долго ловил. Потом поймал, прижал коленом к скамейке и застрелил. Потом застрелился сам».
Два программных снимка Халдея носят общее название: «Зачем война?». Старушка с мешком за плечами, пепелище после бомбежки в Мурманске. И вот уже – немецкие старики на развалинах Берлина. Апофеоз войны, прямой отсыл к Верещагину, с пирамидой из человеческих черепов. Горечь и радость победы. Военные снимки таят в себе множество смыслов.
Иван Куртов, фотограф: «Буквально здесь это было. Чуть дальше. Фон несколько изменился – из двух труб только одна осталась».
С ленинградским фотографом Иваном Куртовым мы идем по Петровской набережной, где 26 лет назад он сделал свой легендарный снимок. Ветеран-инвалид и наряд нахимовцев. Дань уважения –та, что не прописана в уставе. Публиковать фотографию «Ленинградская правда» отказалась.
Иван Куртов, фотограф: «Нам патология не нужна, мы это публиковать не станем. А это был 89-й год, конец перестройки».
Анатолий Голимбиевский – старшина морской пехоты, уцелевший в аду битвы за Крым и Малую Землю, где он лишился обеих ног. Более жизнелюбивого человека не было во всем послевоенном Ленинграде: счастливый семьянин, ведущий инженер НИИ Метрологии, заядлый водитель.
Судьба снимка была бы иной, если бы Куртову не присудили за него самую престижную для фотографов премию – World Press Photo, и слава из Амстердама не докатилась бы до Ленинграда и Москвы.
Иван Куртов, фотограф: «И понеслась. 9 мая уже все газеты Советского Союза вышли со снимками инвалидов. Так пробили эту брешь».
Но вот пробиться в частные архивы толком не удалось до сих пор. Миллионы фотографий хранятся в семейных альбомах, недоступные для историков. А ведь немало среди них настоящих сюрпризов.
Ирина Шереметьева, дочь ветерана ВОВ Григория Лапко: «Это первый парад Победы. Парад победителей. Вот это его рукой написано».
Быт и нравы передовой. Было, оказывается, место и спорту. Залихватский чуб, пилотка набекрень – вот они, настоящие прототипы Тёркина. Ирина Шереметьева считала, что архив ее отца интересен только близким, но оказалось, что нет.
Ирина Шереметьева, дочь ветерана ВОВ Григория Лапко: «Я пошла в фотоателье, мне их там сканировали и увеличили. Их очень заинтересовали снимки, и я подумала, что и другим это может быть интересно. Возможно, кто-то узнает себя».
Павел Маркин, фотограф: «Я столько народа на День Победы не видел никогда. Никто не замерял количество участников. Но знаменитый ленинградский писатель И.П.Штемлер воскликнул: "Вот он я! Это моя шляпа!"».
30-летие Победы, Невский проспект. Вместе со своим неофициальным гимном – песней Тухманова – праздник обретет невиданный прежде размах. Но и в этом безбрежном море, как и 40 лет спустя, на снимке Дмитрия Ловецкого, различимы судьбы, лица, имена.
Павел Маркин, фотограф: «Героиня наша, Паня Егорова, ветеран Дороги Жизни. Играла на гармошке военные песни в подземных переходах, и это было для нее источником жизни, источником доходов».
Александр Бродский, хоть и создаст галерею портретов самого известного ленинградского поэта, в историю войдет как отчаянный фронтовой фоторепортер.
Александр Крупнов, фотограф: «Вот это Александр Бродский, отец нобелевского лауреата Иосифа Бродского. Я учился у него фотографии, но не ассоциировал с его сыном».
Евгений Халдей, чье наследие измеряется томами, в памяти народной останется автором единственной фотографии. Зато какой! Отщелкав две кассеты пленки, он сделает снимок на все времена.
Военная фотолетопись шире рамок репортажа. Это бесконечный рассказ о XX веке – самом жестоком в истории человечества: знаменитые кадры Роберта Капы, «Комбат» Макса Альперта и десятки тысяч других мгновений, в том числе, послевоенных. Они, казалось бы, о разном. Но в мае 45-го оказалось, что у военных фотографий только две темы: «Зачем война?» и «Снова жизнь».
