По данным ФМС, за последние несколько дней в Северную столицу приехали около тысячи человек.

Подразделения миграционной службы работают в усиленном режиме. Жители Луганска, Краматорска, Донецка, Славянска непрерывно обращаются в миграционную службу с просьбой получить временное пристанище. А если повезет, то и постоянное. Многие едут к друзьям и родственникам. Тем, у кого нет родственников и знакомых, власти Петербурга выделяют комнаты в пансионатах и санаториях и стараются оказать всестороннюю помощь и поддержку.

По словам экспертов, надо готовиться к тому, что количество беженцев с Украины в наш город будет расти. И в ближайшее время их количество точно превысит тысячу человек.

Кстати, 20 июня отмечается как Всемирный день беженцев. В докладе ООН, распространенном по этому поводу в Женеве, сообщается, что число перемещенных лиц в мире впервые после Второй мировой войны превысило отметку в 50 миллионов человек, то есть с того времени мир не знал такого количества людей, бегущих от ужасов войны. Странами, на территории которых проживает больше всего беженцев, стали Пакистан, Иран, Ливан, Иордания, Турция. Вот обратите внимание: даже в этом списке страны далекие от России. Нам ведь и в самом деле до определенного момента казалось, что проблемы беженцев — это нечто далекое, не российское. Оказалось, что показалось.

После событий на Украине беженцы стали частью российской геополитической реальности. А как Петербург существует в этой реальности? Ведь с начала июня в отделения УФМС очереди уже занимают с ночи. Наш обозреватель Алексей Михалёв провел эти дни с теми, кто бежал от войны на Украине и приехал в Петербург, чтобы найти здесь кров и безопасность.

Алексей Михайлёв, корреспондент: «В отделении УФМС на Смолячкова, 15 — аншлаг. Непрерывным потоком идут посетители, ухает стальная дверь. Объявления на арабском — еще недавно больше других здесь было сирийских мигрантов. Но в июне потянулись беженцы с Украины, по 400 человек в день: из военного пекла спешно вывозят самое дорогое – детей».

Нила Янушкевич, врио начальника отдела по работе с вынужденными переселенцами и беженцами УФМС по Петербургу и Ленобласти: «Кроме того, есть граждане, которые не хотят служить в армии, мобилизацию в которую объявило действующее правительство. Есть категория тех, кто не желает участвовать в братоубийственной войне».

Растерянность и страх в глазах. От пережитого кошмара, но прежде всего от боли за тех, кто остался там. В Донецке, в Артемовске, в Славянске. И потому, представляясь, люди не называют фамилий, а порой даже имен — лишь бы не навредить тем, кто вырваться не успел.

Елена, жительница Горловки: «В пятницу мы приехали сюда, а в понедельник узнали, что наш поселок бомбили. Там, где стоял полк ополченцев, там бомбили. Они стояли там, где пятиэтажки, наши квартиры».

Сергей, житель Мелитополя: «В моем городе находится крупнейший на Украине полк военно-транспортной авиации. И недавно подбитый Ил-76, тот аэродром – всё возле моего города. Мои родители живут напротив аэродрома».

Прибывший в Петербург уполномоченный при президенте РФ по правам ребёнка Павел Астахов сообщил, что острее всего на границе с Украиной не хватает гуманитарных коридоров, по которым из России можно было бы направлять одежду, продовольствие и медикаменты, а в обратную сторону — беженцев, количество которых ежедневно возрастает в разы.

Павел Астахов, уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка: «Очень большая граница, очень много пунктов перехода, и только за сутки границу пересекли 14 тысяч человек. Еще совсем недавно мы фиксировали 7 тысяч, и вот – 14».

За громкими цифрами скромные человеческие судьбы. История не всякого беженца попадет в фокус общественного внимания, как это, к счастью, случилось с Женей Езекяном, восьмимесячным младенцем из Славянска. Участие в его судьбе приняли не только врачи Педиатрического университета, но и десятки по-настоящему неравнодушных людей.

Светлана Агапитова, уполномоченный по правам ребенка Санкт-Петербурга: «С нашими сотрудниками съездили, подали документ на оформление миграционной карты. В понедельник они получат документ, узаконивающий их пребывание на территории Российской Федерации».

Виктория Езекян, мама Жени:  «Огромное вам спасибо! Нам все помогают. Такая волна сочувствия, сопереживания».

Беженцы — слово позабытое, неправдоподобное, словно из черно-белой кинохроники.

Каково в 21-м веке примерять на себя этот статус? Елена, которую мы повстречали в отделении миграционной службы, в Петербург приехала из Горловки, где то и дело вспыхивают бои. Сгребла детей в охапку и вырвалась из-под автоматных очередей. Но война не отпускает: каждое смс-сообщение из дом, как фронтовая сводка.

Валерия, жительница Горловки: «Между Артемовском и Северным идет бой. До нас дойдет ночью».

Пустыри и даже стены домов, поросшие бурьяном. Кузьмолово, где обосновались Елена и ее дети, своей сонливостью напоминает им родную Горловку — тихую мечту пенсионера, с которой ну никак не вяжется война.

Елена, жительница Горловки: «Они могли пойти на Луганск, но начали первой бомбить нашу область. Оказалось, что им нужен сланцевый газ. Только они стерли с лица земли два поселка, а Славянск так и не могут взять».

Они мечтают вернуться домой, как только стихнет война, зная, что дома ждут обгорелые руины, но честно признаются себе, что день тот наступит нескоро. Между тем, по официальным данным, количество беженцев с Украины продолжает расти и уже превысило отметку 400 тысяч.