О месте, где жил и творил весь цвет литературы Ленинграда, рассказывает Полина Ганичева.

ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«На днях очень ярко и с большим интересом прошел юбилей Михаила Зощенко. 130 лет со дня рождения. Например, состоялся фестиваль «Такой Зощенко», в рамках которого была организована экспозиция на втором этаже Гостиного двора в пространстве Литературного музея «ХХ век». Специально для выставки был создан арт-объект «12 профессий Михаила Зощенко». За свою жизнь он успел побывать сапожником и художником, героем войны — все его профессии можно перечислять долго. Но в первую очередь, он был писателем, который через смех пытался раскрыть, порой, очень грустную философию бытия маленького человека в большом государстве. Последняя квартира Михаила Зощенко находится в знаменитом Писательском доме, который иногда называют ковчегом советской литературы.

И у этого ковчега есть конкретный адрес: набережная канала Грибоедова, 9. В этом доме жили и бывали Ахматова, Хармс, Бродский, Заболоцкий, Шварц, Каверин, Житков. Что там сейчас? Какие тайны он хранит? Отправимся в путешествие по волнам исторической памяти этого уникального писательского дома. Полина Ганичева продолжит тему».

ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, КОРРЕСПОНДЕНТ:
«Дом-исключение, начиная от адреса, которых у него три, заканчивая правилами поведения внутри. В иных квартирах, например, пролить воду на пол считалось настоящим преступлением! Повсюду были рукописи. Чернила могли поплыть».

В этом доме жили и писали Михаил Зощенко, Ольга Форш, автор романа «Два капитана» Вениамин Каверин, драматург Евгений Шварц, поэт Николай Заболоцкий, актер Сергей Филиппов, здесь вырос Михаил Козаков. Бывали Ахматова, Бродский, Хармс. Чтобы перечислить всех не хватит ни одной афиши. В разное время этот адрес притягивал, объединял и оберегал ленинградских писателей. Стал не домом, а настоящим ковчегом на канале Грибоедова.

Сначала был всего один адрес — Екатерининский канал (он же канал Грибоедова). В первый год 19-го столетия здесь строится корпус для Придворной конюшенной конторы. Через четверть века появляется ещё одно здание с фасадом уже на Малую Конюшенную. В конце 19 века сараи для экипажей исчезают. 2 корпуса объединяют и отдают семьям музыкантов Придворного оркестра. И только в советское время, с открытием отделения Союза писателей, решено здание «расширить». Литфонд «надстраивает» два скромных верхних этажа. И в 1934 году сюда въезжают семьи ленинградских писателей. Один из первых дверь своей квартиры открывает Михаил Зощенко.

Нет, это не известный небольшой музей в 119-й квартире (этажом ниже), а, пожалуй, его полная противоположность. 120 квадратов. Сюда переезжает фантастически известный и действительно очень богатый сатирик Михаил Зощенко. Нынешние хозяева согласились открыть её только для нас.

Предыдущие хозяева пусть и оставили её в запустении, но сохранили главное: два камина, лепнину, межкомнатные двери. И старые (пожалуй, последние в надстройке) исторические окна.

ИВАН ЦЫБИН, режиссёр, житель Писательского дома:
«В нашем доме форточки были внизу. Когда по ночам приезжали машины за кем-то забирать, кого-то, арестовывать. То именно вот эти нижние форточки открывались, и люди слушали, к кому идёт».

Весь цвет литературы Ленинграда в одном здании. Чёрные «Маруси» приезжали то за жильцами, то за их гостями по одному и тому же адресу. Здесь арестовали Николая Заболоцкого, поэта-песенника Бориса Корнилова, Даниила Хармса. Последний, кстати, эти форточки точно запомнил.

Но для Зощенко эта квартира была самым светлом временем в жизни. Он жил в отдельной от супруги комнате. Очень скромной, почти пустой. Много работал и курил. Впереди у автора опала и переезд. Тот Зощенко, которого мы все себе представляем. Улыбчивый и свободный навсегда останется здесь. В этих комнатах.

Пока семья Михаила Михайловича обживает свою шикарную квартиру с паркетом и каминами, в другом крыле той же настройки ютятся другие, ещё не настолько знаменитые и любимые советской властью писатели. Экскурсию по этому литературному буквально общежитию проводит внучка двух поэтов Мария Инге-Вечтомова.

МАРИЯ ИНГЕ-ВЕЧТОМОВА, старший научный сотрудник музея «XX век», житель Писательского дома:
«Мы с вами проходим мимо дверей квартир Заболоцкого, Олейникова, Сергея Филиппова. И туалеты были не в каждой квартире. Я бы даже назвала их уборными. Сейчас мы видим с вами несущие элементы, конструкции, которые поддерживают этаж. А раньше на этом месте были шкафчики-сортирчики. Нужно было идти ночью, взяв ключи, открывая навесной замок — это было очень шумно. Я слышала из своей квартиры».

Когда 2 писательских этажа только начали строить — дело встало. Владельцам потенциальных квартир сообщили: гвоздей нет. Продолжать не имеем возможности…

Стройка шла тяжело, высота новых потолков — всего 3 метра. Что для нижних этажей — смешно. Так писательскому небоскрёбу присвоили ещё одно непочётное звание — «недоскрёб». Квартиры у отдельных писателей были не просторнее современной студии. Автору «Обыкновенного чуда» драматургу Евгению Шварцу достались всего 23 квадрата. Так и родилась эта знаменитая фраза из фильма «Золушка».

Квартиры объединяли, делили, передавали от жильца к жильцу. Так 4 комнаты Зощенко превратились в 5.

ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Обычная тёмная кухня советской квартиры. Вот шкаф для посуды. А прямо за ним — дверь в другую квартиру. Поэта-песенника Бориса Корнилова».

Он, как и многие его соседи, уехал на чёрном воронке в один конец. У стен в этом доме появились уши.

В 46-м году тексты Зощенко признают идеологически вредными. Ждановское постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград» звучит как приговор. Накопления быстро заканчиваются. Работы нет. Так Зощенко меняет свои 5 комнат на соседские 3. А потом на другие. Ещё меньше. Там сейчас и находится музей-квартира.

И всё в том же доме, на лестничной площадке, всё чаще встречаются два опальных автора: Зощенко и Ахматова. Ей на верхний этаж — к Томашевским.

Модильяни. Париж.  Единственная фотокопия известного изображения Ахматовой в квартире филолога-пушкиниста Бориса Томашевского. Здесь, перед эвакуацией, оригинал оставила сама Анна Андреевна. И то ли Томашевские всю войну хранили его, то ли он хранил их. После возвращения Ахматова сделала фотокопию и оставила подпись.

Сейчас в квартире живёт дочь этой самой Зои и внучка литературоведа Анастасия Томашевская. Но её судьба связана с другим гостем этого дома — Иосифом Бродским. Как и Ахматова, в этой квартире он нашёл своё убежище. Приезжал сюда даже из ссылки. Прямо в ватнике.

АНАСТАСИЯ ТОМАШЕВСКАЯ, внучка литературоведа Б. В. Томашевского:
«Он приходил к нам стихи читать. Он замечательно читал по музыке стиха. При том, что он очень многих букв не выговаривал, но читал стихи он замечательно. Он именно здесь, в кабинете читал. И я бросала все уроки, бежала и в коридорчике, не дыша, стояла и его слушала. Именно музыка его чтения была замечательная».

Когда они познакомились, ей было 9, ему — 22. Они сошлись на любви к музыке. Сюда, на наб. канала Грибоедова, он писал ей письма. В стихах. В этом альбоме сотни таких неопубликованных строф. И это другой Бродский, которого мы никогда не знали. Он пишет детские стихи и сказки, рисует карикатуры. Вот всё, что мы можем рассказать. По завещанию эту переписку мир не увидит ещё несколько лет. Но адресат этих писем, Анастасия Томашевская, может цитировать…

Здесь жили и творили. Женили кошек и ходили друг к другу в гости. Переживали лучшие и страшнейшие дни своей биографии те, кого сегодня мы называем классиками. А какими они были людьми, без обложки и переплёта, о чём думали, чего боялись и о чём мечтали — знает и помнит теперь только этот дом на наб. канал Грибоедова, 9.