«В этом здании с 1953 по 1999 год работал этнограф, дешифровщик письменности майя Юрий Кнорозов» — такая табличка появится на здании Кунсткамеры со стороны Таможенного переулка. А за табличкой — уже вековая история человека, который не просто расшифровал один код, а подобрал ключ ко всем системам и кодам. Репортаж Полины Ганичевой.
ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«И продолжим тему сохранения исторических феноменов нашего города. Важная новость: в Петербурге разработали эскизный проект мемориальной доски выдающемуся ученому Юрию Кнорозову. Мероприятие приурочили к юбилею историка и этнографа, основателя советской школы майянистики — 19 ноября исполнится 100 лет со дня его рождения. В будущем памятный знак установят на здании Музея антропологии и этнографии, где он проработал долгие годы. Проект подготовлен в связи с письмом главы Петербурга Александра Беглова во исполнение указа президента РФ от 1 июля 2022 года об увековечении памяти Кнорозова и праздновании 100-летия со дня его рождения.
Для справки: 17 ноября в Мехико состоялась церемония открытия бюста Юрия Кнорозова. Торжественное мероприятие прошло в библиотеке Национального музея антропологии Мексики. Одним словом, юбилей Кнорозова отмечают очень масштабно. А ведь когда он делал свое открытие, все происходящее вообще казалось фантастикой: где Мексика с цивилизацией, которая существовала еще в 9-м веке, и холодный Ленинград, прокуренная комната в коммунальной квартире, где по ночам работал Кнорозов? И где заваленный бумагами его рабочий стол в Кунсткамере, в кабинете с окнами на серую Неву? Но именно Кнорозов смог расшифровать то, что не удалось сделать никому в мире. Гений, который расшифровал самый таинственный язык в мировой истории.
Как он это сделал? И почему его научный подвиг называют новой степенью свободы, которую он дал человеческой цивилизации? Об этом в репортаже Полины Ганичевой».
Кажется, Петербурга в этой истории могло бы и не быть — в судьбе московского студента, родившегося под Харьковом, он появляется как последняя надежда. 1948 год, документы в аспирантуру у талантливого выпускника истфака Юры Кнорозова не принимаю: во время войны он оказался на оккупированной территории — с таким личным делом в науку путь закрыт. Остается единственный шанс — в Ленинграде.
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«В Музей этнографии народов СССР Юрия Кнорозова устраивают на ставку младшего научного сотрудника и здесь же, при музее, выделяют крохотную комнатку, чтобы жить. По сути, туда вмещается только рабочий стол. Но о том, чтобы уже составлять планы экспозиций, экскурсий речи не идет. Это послевоенные годы: сначала музей надо восстановить».
Кнорозов работает в отделе Средней Азии, как сам потом будет шутить: «выбивает пыль из туркменских ковров». Через 70 лет написанный им план экспозиции — сам по себе экспонат.
Монтаж выставки к 100-летию этнографа контролирует Лариса Попова. Постоянно повторяет: это огромная удача, что Кнорозова с таким клеймом в сталинское время приняли в музей.
ЛАРИСА ПОПОВА, заведующая отделом этнографии Кавказа, Средней Азии и Казахстана Российского этнографического музея:
«Всегда есть, конечно, гений места, который помогает людям в их замыслах. И гений места был к нему благосклонен. Юрий Валентинович вышел на другую дорогу известности из этих стен, конечно, счастливым человеком: его уберегла судьба от политических передряг, он сделал открытие и стал знаменит. Не в одночасье, но все-таки».
Пока на работе он занимается Средней Азией, в крохотной жилой комнате за рабочим столом его ждет Центральная Америка — цивилизация майя. То самое открытие, которое через пару лет сравнят с первым полётом в космос, начинается, говоря детским языком, со спора «на слабо»: немец Пауль Шельхас пишет о майя статью…
Фраза Шерлока Холмса из истории про пляшущих человечков для Юрия Кнорозова, кажется, была принципом жизни. Его дочь, Екатерина Кнорозова, вспоминает комнату отца: три стены были заняты только книгами, он сам сделал стеллажи до потолка.
ЕКАТЕРИНА КНОРОЗОВА, вьетнамист, кандидат филологических наук, дочь Ю.В. Кнорозова:
«Что-то я у него спрашивала. Иногда он отвечал не пять минут, а мог час отвечать, потому что он действительно был энциклопедически образованным человеком. То есть время было такое — он не один из своего возраста. Буквально как компьютер — можно было спросить всё: по физике там, что такое интерференция какая-нибудь. Как вот мы сейчас к Яндексу — можно было к нему обратиться».
Кнорозову еще нет и 30-ти. В его распоряжении несколько кодексов и якобы алфавит майя — 27 букв, полученные францисканским монахом Диего де Ландой от индейца-«информанта». Весь мир уверен: письмо алфавитное, но перевести тексты не удается. Экспедиции тоже не дают результатов. В это время молодой невыездной Кнорозов, сидя в своем крохотном кабинете в Ленинграде, начинает дешифровку.
Кнорозов поступает не как лингвист, а занимается, с его слов, «скучной бухгалтерией» — пытается подсчитать количество знаков, частоту их появления в тексте и констатирует: письмо не алфавитное – это система иероглифов. Он дешифровывает их и систематизирует.
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Благодаря титаническим усилиям научного сообщества, Юрия Валентиновича все-таки допускают к защите его кандидатской диссертации. А спустя много лет свидетели той самой защиты будут вспоминать одну на всех, может быть, выдуманную, а, может быть, реальную историю».
В самом начале председатель комиссии обращается к Юрию Валентиновичу: «Пожалуйста, доложите результаты своей работы». «А что тут докладывать? Все опубликовано. Кому интересно, тот сам уже все прочитал, а кому не интересно, — зачем рассказывать?»
Его называют интровертом, сочиняют мистические лже-легенды, а он просто много работает, любит кошек, уже в статусе известного ученого меняет место работы — переходит в Кунсткамеру.
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Поздравительная телеграмма: «Управляемый нашим лауреатом летательный аппарат с легкостью пробивает толщу веков и уносится из века 20-го по маршруту царства древних майя». И подпись: «Аборигены протоиндийской стартовой площадки ГРОБ-27». И тогда, в 1977 году, и сейчас этот текст могли понять только сотрудники Кунсткамеры, где Юрий Кнорозов и проработал большую часть своей жизни. Написана эта телеграмма была здесь — ГРОБ-27. Номер кабинета уже поменялся, а назвали его так необычно за этот потолок».
Абсолютно чистый стол. Место, из которого видно всех, но почти не видно его самого. В Кунсткамере он проработал почти 40 лет — занимался новой темой протоиндийской письменности. А Маргарита Альбедиль стала его ученицей и свидетельницей нового научного открытия.
МАРГАРИТА АЛЬБЕДИЛЬ, ведущий научный сотрудник отдела этнографии Южной и Юго-Западной Азии Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН, ученица Ю.В. Кнорозова:
«Он создал теорию дешифровки. Он как раз описал, как нужно двигаться и какова матрица этого движения. У нас был семиотик такой известный В.В. Иванов. Он говорил, что вся наука — это дешифровка смыслов. В этом смысле вклад Юрия Валентиновича в изучение дешифровки может быть распространен на всю науку».
Только в 1990 году, почти в 70 лет, Юрий Кнорозов побывал в Гватемале и своими глазами увидел культуру, которую открыл всему миру из Ленинграда. Домой, любимой внучке, он привез брошь.
АННА МАСЛОВА, внучка Ю.В. Кнорозова:
«До 1990 года, когда он впервые поехал в Гватемалу, он был невыездным. Много раз иностранные коллеги пытались пригласить, как говорил дед: «Создавались бесконечные комиссии по вывозу меня в Мексику, и все члены комиссии там уже побывали». Он был кабинетным ученым, потому что ему никто не предоставил другого выбора».
Он нашел свою свободу в науке. Запретить думать Юрию Кнорозову было невозможно. Его дешифровку письменности майя в Америке назвали «триумфом духа и интеллекта» — именно в таком порядке. Так он построил свой мир, где нет ограничений, и подарил человечеству ключ к дешифровке любой закрытой системы.
