«Классический балет есть замок красоты», — писал Иосиф Бродский. В балете современном находится место не только красоте, но и глубокому психологизму и даже философии. Это своим творчеством доказал Борис Эйфман, в чьих спектаклях сплетены драматический театр и танец.

Весь 2017 год главное детище хореографа, «Театр балета Бориса Эйфмана», праздновал юбилей, 40 лет. А завершили торжества накануне на сцене Александринки концертом «Вчера, сегодня, завтра». Историю театра изучал Павел Богданов.

Когда в 1977 году Борис Эйфман решил создать свою балетную труппу, эта идея казалась дорогой в неизвестность. В стране, где на каждом углу были написаны слова «нельзя» и «запретить», даже думать о том, чтобы покинуть стены больших академических театров было опасно. Но он решился. И в 31 год создал свой театр балета.

Поначалу его труппа была совсем небольшой. Негде было репетировать и хранить реквизит. А каждый спектакль был вызовом официальной идеологии, которая делала всё, чтобы не давать работать.

Кто бы мог тогда подумать, что «Нью-Йорк таймс» будет называть Бориса Эйфмана хореографом номер один, юбилей своего балета он будет праздновать в Александринском театре, а на сцене окажутся сразу несколько поколений его артистов, которые приехали со всего мира специально, чтобы поздравить мастера.

В хореографии Эйфмана перемешано всё: классика и элементы современного танца, акробатика, драма, цвет и даже слово. Ведь это именно он первым стал переводить на язык танца русскую классику, наполнил свои спектакли страстью, воспитал новый тип танцовщика-универсала.

В этот вечер на сцене не только прошлое и настоящее, но и будущее его балета. Это воспитанники его Академии танца. И в юбилейный вечер именно им Борис Эйфман решил доверить исполнение лучших своих постановок. Причем работают с этими артистами люди, которые создавали славу балета Эйфмана по всему миру, как например, его «Красная Жизель» Елена Кузьмина.

В чем же притягательность постановок Эйфмана? Маэстро скромно умалчивает. А мы позволим себе ответить. Она в его умении выразить невыразимое, в превращении танца в серьезное, глубокое, философское искусство. Когда напряженность драматических коллизий, кажется, достигает последнего предела, а трагедийность становится тканью, основой языка тела.

Но Борис Эйфман не был бы собой, если не бы не хотел удивлять. Следующей его постановкой будет веселый, красивый танцевальный спектакль по пьесе «Пигмалион» Бернарда Шоу на музыку Иоганна Штрауса.