В гостях у программы «Хорошее утро» Юлия Кантор, доктор исторических наук, профессор.
Михаил Спичка,ведущий: Эвакуация из Ленинграда началась ещё летом 41-ого до того, как кольцо блокады сомкнулось. Кто подлежал эвакуации в первую очередь и что?
Юлия Кантор,доктор исторических наук, профессор: До 8 сентября успели эвакуировать довольно большое количество предприятий военно-промышленного комплекса и учреждений культуры. Это происходило достаточно быстро, хотя во избежание паникёрских настроений , например, учреждениям культуры в частности музеям было приписано работать и не готовиться к эвакуации. Это очень сложный момент первых месяцев войны. Тем не менее музейщики старались быть максимально готовыми к тому. Они готовились почти секретно. Это помогло спасти огромное количество коллекций, успеть их вывезти из Ленинграда до того, как кольцо замкнулось. Тоже самое происходило с заводами. В частности с Кировским заводом, но так же паковали, грузили, разгружали. Нет, не поедет Кировский завод или какой-то другой. Это привело к тому, что после того как кольцо замкнулось, часть завода осталась, часть уехала и стала основной знаменитого «Танкограда» под Челябинском. Подлежали эвакуации детские сады, естественно без родителей на тот момент. Многие родители не хотели отдавать детей, тем более, что существовал такой стереотип, что это как финская война — это ненадолго. Эвакуация отчасти, а порой и не от части принудительной. Кстати, две категории людей были выселены из города принудительно — это финны и немцы. Это была эвакуация, но она шла по национальному признаку.
Марианна Дьякова,ведущая: Куда в основном эвакуировали? Как выбирались те регионы?
Юлия Кантор,доктор исторических наук, профессор: Регионы выбирались по принципу восточности по отношению к Ленинграду, который был западным рубежом. До начала блокады эвакуировали в Ленинградскую область, в которую в то время входили нынешняя Псковская и Новгородские области. Это была катастрофа, потому что детские эшелоны шли на встречу немецким танкам, которые в это время шли на Ленинград. И это была потом поспешная реэвакуация от туда. И затем уже регионы Урала и Сибири. В первую очередь Урал. Перевалочными пунктами были Вологда и Ярославль. Это очень трагические точки на карте эвакуации из Ленинграда, потому что, как выяснилось, огромное количество людей оказалось в ситуации, когда регион принимавший был не готов. По объективным причинам не готов к приёму такого количества людей и находившихся в таком тяжелейшем физическом состоянии.
Марианна Дьякова,ведущая: Не готов прокормить?
Автор цитатыдоктор исторических наук, профессор: Даже не прокормить. Разместить и дать должное медицинское обслуживание. Потому что опять же во избежание пессимистических настроений эшелоны, например, сопровождались такими листами: имеются ослабленные и больные. Когда мы говорим о Ленинграде 42-ого года, после страшной блокадной зимы, это еле живые люди, это люди, которых из эшелонов выносили на руках. Врачи просто физически и психологически не были готовы. И не было опыта как в прямом смысле откармливать, как выхаживать ленинградцев. Потому что кормить их сразу тоже было нельзя. От этого умирали. И умирали на Финляндском вокзале и в пути следования до первого пункта назначения, потому что люди съедали сразу тот паёк, который им выдавали на вокзале и умирали. На днях в Петербурге будет представлена книга «Побратимы», она посвящена регионам, принявших ленинградцев из блокадного города. Впервые за 75 лет мы с коллегами решили собрать карту эвакуации. Эвакуация из Ленинграда имеет большие отличия от эвакуации из любого другого региона нашей страны. И показать как это было, где это было и какие связи: культурные, промышленные, научные сохранились через эти 75 лет.
Михаил Спичка,ведущий: Всегда ли местное население радостно встречало эвакуированных ленинградцев у себя?
Юлия Кантор,доктор исторических наук, профессор: Болезненный вопрос, который никак не раскрывался в советское время, да и не очень звучащий и в теперешнее. Далеко не всегда. Хотя основная масса людей — и чиновников, и обычных людей — сочувственно воспринимала ленинградцев. Но военное время и люди понимают, что у них и так там сложно, трудно, они мобилизованы в тылу, работают на нужны фронта. А тут приезжает кто-то, кого надо кормить, расселять, кому надо на что-то жить, а значит нужно платить какие-то деньги, нужно трудоустраивать. А далеко не все шли работать на Кировский завод, в университеты ил школы. Вопрос трудоустройства очень остро стоял. Это была конкуренция и в определённом смысле тоже борьба за выживание. Ведь в тыловых регионах, даже в таких благополучных как Свердловск или Красноярск, тоже были военные трудности. Были разные ситуации, и жестокости и абсолютной халатности регионального руководства. Им не хватало времени, не хватало сил и не хватало просто внимания. Об этом тоже можно и нужно говорить, потому что только на фоне сопоставления хорошего и плохого можно понять какой ценой, в прямом смысле, завоёвывалось это братство людей прибывших и людей принявших.
Марианна Дьякова,ведущая: Много ли ленинградцев осталось в тех местах, куда их эвакуировали?
Юлия Кантор,доктор исторических наук, профессор: А вот статистики нет. Мы не знаем реально сколько приехало в эвакуацию, хотя теперь эти цифры мы пытаемся собрать, мы не знаем сколько ленинградцев доехало живыми до пунктов назначения. Кстати, интересная пропорция: чем дальше точка, в которую приезжали, тем меньше смертность. Потому что в основном умирали на первых самых страшных отрезках этого пути. Кто уже выживал после того, как побывали в Ярославле или Вологде, там уже люди подлечивались, приходили в себя и дальше было благополучно. И потом поскольку реэвакуация — это очень сложный процесс. Далеко не всем разрешали вернуться, Ленинград не всех принимал и не было переписи населения в первые послевоенные годы. Мы не знаем сколько вернулось и сколько осталось в тех регионах, а это более 30 регионов Советского Союза. Но зато мы можем сказать, что практически в каждом регионе проводили такие исследования. В каждом регионе, где ленинградцы были. Есть общество блокадников.
