Юрий Зинчук, ведущий: «Сегодня Петербург вспоминает Алексея Германа. Безусловно, эта его, как у Гоголя, прощальная повесть – фильм «Трудно быть богом» – как вы физически и духовно вынесли? Или это было легко, вдохновенно и приятно?»

Леонид Ярмольник, актёр, продюсер: «Это было очень трудно, я ужасно раздражался, ужасно уставал, очень многие вещи, которые хотел сделать Алексей Юрьевич, я не мог. Но меня успокаивает только то, что это никто бы не мог. Из таких самых ярких – у него почему-то совмещались невероятная влюблённость в ковбойские фильмы, и в то же время ему нравились средневековые рыцари. По прикиду я средневековый рыцарь, в железе, весь перепоясан, здесь меч, здесь меч. Мой костюм, я напоминаю, весил 28 кг. Если не поливали водой. Если поливали водой, то больше. В те времена всадник поднимался на лошадь: или раб нагибался, на него как на тумбочку становился… Была сцена, мы в Чехии снимали, включили 4 поливочные машины, я весь мокрый, тяжелый. Но он хотел, чтобы я махом ноги оказался как ковбой в седле. Один раз я соскользнул. Он расстроился. Второй дубль – я опять соскользнул. Какая-то злость невероятная, и на себя и на него. И на глупость эту. Ну как так можно? Во-первых, неправда. Так они не садились в седло. Но я как-то напрягся. Это бывает только в экстремальных ситуациях. Я правой ногой замахнулся так, что полетел над лошадью. Я был счастлив, потому что долетел. Но я рано обрадовался, потому что я пролетел. Всё было мокрое. Сцены этой в картине нет».

— А эмоционально? Я видел первый кадр, когда вы просыпаетесь, берёте бокал вина, достаёте оттуда какое-то насекомое, брезгливо выбрасываете. И вы меня как зрителя сразу же погружаете в эту грязь, в эту муть…

— Я бы это всё по-другому назвал. В эту натуральность. Играть в этих обстоятельствах ничего не нужно, нужно в этих обстоятельствах существовать. И вообще, Герман меня не просто переучил, я понял, что такое быть артистом у Германа. У Германа играть не надо. Надо существовать в предлагаемых обстоятельствах. Он не мог ошибиться, как снять ту или иную сцену. Если ему сцена накануне или за 2 дня до съёмок, он её снимать не будет. Она должна ему присниться, потому что во сне всё настоящее. И в сон он верил. Он удивительный, это ведь человек, который сам себя создаёт. Потому что ни о чём другом он думать не мог, и ему это снилось.

— Как Алексей Юрьевич вам объяснял, а про что это кино?

— Если бы я хоть раз задал этот вопрос, я был бы выгнан с площадки без объяснения причин и без продолжения диалога. С того момента, как Герман утвердил меня на эту роль, во что я, честно скажу, вообще не верил, я никогда не задавал лишних вопросов Герману. Мне всегда было стыдно задавать вопрос утилитарный актёрский, потому что это разоблачало бы меня в том, что я не понимаю, в каком кино я снимаюсь, какого героя я играю. Алексей Юрьевич всегда делал из клоунов трагических артистов. И Ролан Быков, и Юрий Никулин, и Андрюша Миронов. В этом как раз есть способ Германа. Шуты, такие шекспировские шуты.

Это кино про то, что люди вообще не меняются на протяжении веков. Их пороки, достоинства, неизлечимые болезни, страсти – они не меняются. Меняется цвет времени. Меняется то, на чём мы ездим, на чём мы пишем. Мы сейчас с вами живём в том мире, даже когда ещё был жив Алексей Герман, было всё не до такой степени страшно, как сегодня. Алексея Юрьевича нет 6 лет, до какой степени усилилось то, про что он снял это кино, эта извечная борьба добра со злом, она не может прекратиться. И никогда не победит добро, и никогда не победит зло. Наверное. Но цивилизация может дойти до такого состояния, что сама себя уничтожит. И тогда вообще вся история закончится. Это фильм о безысходности, о крушении иллюзий человеческих, о возможности при всех данных тебе исключительностях, ты всё равно не сможешь изменить мир.

— Мне кажется, наоборот, мне это показали, чтобы я увидел дно, стенку, от которой можно оттолкнуться, выйти, увидеть мир светлый и хороший. Мне показали ту грань, ниже которой опуститься нельзя.

— Нет, вы не правы. Вам просто показали людей в их естественной среде обитания. То, что сделал Герман, он практически снял документальное кино с абсолютно художественным наполнением. Уверяю вас, если бы Алексей Юрьевич был жив, и ему бы задали вопрос, кто такой человек, он бы на этот вопрос не ответил. В этом и есть загадка цивилизации, никто никогда на этот вопрос не ответит.