Классик театрального авангарда Роберт Уилсон привез на Театральную олимпиаду спектакль «Эдип». Прославленный режиссер остался верен себе и в интервью нашей программе ни словом не обмолвился о смысле, который он видит в тексте древнегреческой трагедии. Зато много рассказал о слепоте: как она помогает ему в работе, что все мы видим с закрытыми глазами, как почувствовать себя Эдипом, катаясь в нью-йоркском метро.
Роберт Уилсон,режиссер: «Действительно, я никогда не говорю, в чем смысл. Это не моя компетенция как режиссера, как постановщика. Артист, да и любой, кто находится на сцене, не может интерпретировать работу. Это дело зрителя. Что же касается самого произведения «Царь Эдип», меня больше всего занимает: что и как мы видим, когда мы слепы. Все мы. Например, в ту долю секунды, когда моргаем. Мы ведь всегда видим, даже когда спим. Мы функционируем все время, и у нас все время функционирует внутреннее зрение.
Скажем, я живу в Нью-Йорке. И когда там постоянно ездишь в метро, постепенно перестаешь слышать и, в принципе, замечать все происходящее вокруг. И даже если кого-нибудь, например, убивают прямо у тебя на глазах, ты этого не видишь, потому что вот так избирательно работает твое зрение. И, наверное, поэтому для меня одна из самых интересных линий в этой истории – это то, как мы видим будучи слепыми, как мы видим в ту долю секунды, когда мы моргаем, что это за мир, который в этот момент происходит? Это мир, который мы себе придумываем? И часть моей работы над Эдипом – это попытки найти именно внутреннее зрение, внутреннее отражение этого внутреннего зрения.
В принципе, эта работа – продолжение всех моих работ, над которыми мне иногда приходилось работать в полной темноте, чтобы расслышать все грани. Или же наоборот – полная тишина позволяет мне в визуальном расслышать звук и, соответственно, увидеть какие-то детали. Так ты начинаешь понимать, когда тебе говорят правду или нет. Исключительно по языку тела. Чем-то это похоже на объединение немого фильма и радиопостановки. Мой метод: я всегда работаю над визуальной и звуковой картинкой по отдельности, а потом уже смотрю, как они будут усиливать и дополнять друг друга.
Если говорить об основном методе моей работы, это одно. Но различные аспекты моей личности, конечно, меняются, это вопрос времени. Каждая секунда отличается от предыдущей. И в этом – интерес жизни. Единственное, что постоянно – это изменения. Вот я сейчас прислушиваюсь: слышу шаги, слышу смех, слышу женщина что-то говорит позади меня. Это последовательность звуков никогда не повторится! И то же самое происходит с актерами, которые произносят одни и те же реплики на сцене. Каждый день они будут звучать по другому. И в этом – прелесть театра. Другая – в том, чтобы испытать что-то отличное от обычной жизни. Моя работа – менять привычное время и пространство. Иногда что-то замедлить, а что-то убыстрить, сделать что-то резче, а что-то помягче. И главное – эта новизна. Именно тот коллективный опыт, когда мы получаем что-то другое, что мы никогда не испытывали. И никогда не испытаем потом».
