Юрий Зинчук,ведущий:

А теперь наша традиционная рубрика — интервью дня. Она будет несколько необычной. Дело в том, что на днях президент США Дональд Трамп в ходе телефонного разговора с Владимиром Путиным сообщил о том, что Посол США в России Джон Хантсман завершает свою дипломатическую деятельность в нашей стране.

Джон Хантсман за 2 года своей работы в России зарекомендовал себя, что называется, своим парнем. Он действительно был своим парнем, естественно, насколько ему позволяли американская политическая конъюнктура в отношениях с Россией. Но и в прорубь в крещенские морозы он нырял. И в валенках ходил. И в бане русской парился. Да и дочка его, которая работает журналистом на FOX-news, неоднократно заявляла, что её самые любимые композиторы в мире — это Чайковский и Рахманинов. А Хантсман неоднократно это мнение своей дочки упоминал в своих интервью. И, я напомню, что программа «Пульс города» была одной из первых, кто взял эксклюзивное интервью у американского посла, сразу после его назначения. И в связи с тем, что эпоха Хантсмана, к сожалению, закончилась в отношениях между Россией и США, мы считаем, имеет смысл повторить некоторые фрагменты этого интервью ещё раз. Для того, чтобы ещё раз попытаться ответить на вопрос — что связывает нас, что разъединяет. И, самое главное, когда помирятся Россия и Америка.

— Большое спасибо, господин посол, за то, что согласились дать нам интервью. Я думал, в каком формате, в каком жанре его построить. Я пришел к вам не столько как журналист, а как среднестатистический гражданин Российской Федерации, которому безумно интересно поговорить с вами. Первый вопрос. Петербург. Успели ли что-то посмотреть, что вы о нём знаете? Ваше отношение к Петербургу?

Джон Хантсман,посол США в России:
Мне очень нравится ваш тезис, что вопросы идут не от вас, а от среднестатистического гражданина России. Россия и США представляют две великие державы. И ничто так не символизирует величие России, как Санкт-Петербург, его энергетику. Я действительно полюбил этот город. Я не перестаю удивляться блистательной архитектурой этого города. И я с глубоким уважением отношусь к жителям Санкт-Петербурга, к тому, через что им пришлось пройти в своей истории. Ничто не сломило стойкости духа, ничто не заставило встать на колени. Это один из величайших городов мира. Абсолютно феноменальный.

– Вы сказали «пульс города». Что вы имели в виду? Наша программа тоже носит название «Пульс города». Что такое «пульс города» для вас?

– Я очень рад, что могу внести свой вклад в основную тему этой программы. Когда посещаешь любой город, глубоко чувствуешь его историю. Каждую перемену, конфликт или революция оставляют след в литературе, музыке, искусстве. Это мощная энергетика. Ни у каждого города она есть. Но этот город особенный. Ты чувствуешь его энергию, как только ступаешь на его территорию. Как в моём случае, на перрон вокзала. Движущийся поток людей, здания, которые рассказывают свои истории, открывшиеся перед тобой улицы, это прекрасно. Я был пленён этим городом сразу, как только приехал. И не могу дождаться, когда вернусь сюда снова. И я немного завидую первому послу США в России Джону Кейси Адамсу, который потом стал президентом США, потому что он жил в Санкт-Петербурге, а не в Москве. Так что я уже грозился перенести американское посольство из Москвы в Санкт-Петербург. Но думаю, что наше министерство иностранных дел этого не одобрит.

– Хотя идея мне нравится. Продолжаем этот формат – я среднестатистический житель страны. У нас в России при упоминании Америки, естественно, возникает ассоциация со словом «санкции». Скажите пожалуйста, насколько долго мы обречены этот процесс оставлять неизменным? Или есть надежда, что вопрос с санкциями как-то начнёт меняться в лучшую сторону?

– Подвижки в плане санкций зависят от того, как мы будем работать над вопросами, которые к ним привели. Я думаю, нам нужно обратиться к истории этой проблемы и понять, почему наши отношения находятся там, где находятся. Многие санкции введены не только США, но и Европой из-за ситуации с Украиной. Если мы сможем решить вопрос с Украиной, а именно: прийти к договорённостью, которую устроят обе стороны, мы получим позитивный результат. Но это потребует серьёзных усилий в решении спорных вопросов. Необходимо будет придерживаться обязательств, записанных в протоколе между двумя договаривающимися сторонами. Но ничто не вечно. Мы должны остаться за столом переговоров, в первую очередь, сосредоточиться на вопросах, создающих проблему санкций. И продумать, что нужно сделать, чтобы их решить. 

– Мне понравилась ваша фраза – вечного ничего нет. Эта фраза, скажем так, оставляет надежду, что рано или поздно этот вопрос всё-таки будет решён. То есть надежда есть, я так понимаю?

– Потребуется серьёзная работа по тем базовым вопросам, которые есть в основе санкций. Я уже привёл в качестве примера Украину. Сейчас там идёт работа в Нормандском формате. Туда вовлечены не только США, но и Германия, Франция, Украина и Россия. Главная задача – остановить насилие в Донбассе. Почему в это вмешались США? Потому что это вопросы международного права и территориальной целостности. Они очень важны не только для США, но и всего мирового сообщества. Мы одна из привлеченных сторон. И сторон, которая ввела санкции. И сторона, которая надеется, что скоро мы найдём решение. И перейдём к периоду нормализации отношений. Поэтому я и говорю: ничто не вечно. И работа дипломатов как раз и заключается в решении этих проблем. Я надеюсь, что я смогу это сделать. Я знаю, что наш президент на это надеется. И наш конгресс тоже.

– В 1987 году были организованы знаменитые телевизионные мосты между Ленинградом и Сиэтлом. Мы тогда смогли наладить этот диалог. Интересно, сейчас, в 21 веке, такой телемост можно было бы организовать?

– Мы две великие державы, нам нужно выводить наши отношения на максимальный уровень. Я вижу шаги, которые нужно предпринять. Уверен, что и российский посол Антонов тоже их видит. Тогда откроется множество дверей, мы многое сможем сделать сообща. В науке, в медицине, в исследованиях, в культуре. Мы и сейчас сотрудничаем. Но не на максимуме наших возможностей. Я думаю, в этом и заключается проблема. Две великие державы, которые могут так много друг другу дать, не реализуют этот потенциал. Я рад, что являюсь послом США в России именно в этот момент истории.

– Вы главную свою миссию в качестве посла США в чем видите? После чего вы скажете Mission is complete.

– Нет такого понятия «Миссия выполнена», потому что это постоянный процесс. Я сегодня беседовал со студентами университета, и я спросил, какое будущее они хотят. И они сказали, что ожидают, что отношения между Россией и США будут стабильными и ответственными. Для меня это и есть цель работы – сделать так, чтобы не было больше движения назад. Только вперёд. Это во-первых. Во-вторых, необходимо обозначить вопросы общего характера, над которыми мы сможем работать сообща. И решить шаг за шагом, чтобы укрепить доверие между нашими странами.

– Очень хорошую идею вы предложили, может, действительно наши отношения выводить не только на уровень высокой политики, но и на уровень народной дипломатии? Вот ключ решения этой проблемы?

– Когда-то мы вместе отправились в космос. Америка и Россия. Сегодня наши страны на космической станции где-то лет 30. Мы отправились в космос, там мы лучшие друзья. Только покинув земную атмосферу, мы стали ими. Или, например, в концертном зале. Как моя дочь, которая играла Рахманинова в Москве с российским пианистом. Это было прекрасно. На концерте, в лаборатории или в космосе – у нас прекрасные отношения. А в политике и иногда в дипломатии мы так не сотрудничаем. И нам хорошо бы взять пример, как мы строим мосты в сфере науки, культуры, технологий. Потому что всё возможно. Почему? Потому что у нас очень много общего. О чем мы порой забываем. Больше, чем того, что нас разделяет. 

– В связи  с этим вопрос. Огромное количество людей нуждается в этой коммуникации между Россией и Америкой. А визовый отдел в Петербурге закрыли. Приходится ездить в Москву.

– У нас было сокращено 60% сотрудников посольства. Не потому что мы этого хотели. Мы были вынуждены подчиниться требованиям правительства России. Когда выстраиваешь дипломатические отношения, ты должен добавлять и увеличивать, а не сокращать и убирать. Мы продолжаем выдавать визы, которые не требуют собеседования. Надеюсь, мы возобновим и те, которые требуют собеседования в консульстве. Потом уже мы сможем восстановить контакты между людьми.

– Можете ли вы, господин посол, назвать две черты, которые сближают, объединяют или очень похожи и у русских, и у американцев? И две черты, которые нас различают?

– Что касается общих между нами черт, я бы сказал желание наших народов. Жить в стране с хорошим образованием и здравоохранением, безопасной и чистой окружающей средой. В этом мы похожи. В плане международной политики, нас объединяет борьба с терроризмом. У нас есть определенные совместные обязательства. Сейчас у нас общие усилия в Сирии. США и Россия работают по вопросу противодействия терроризму. Санкт-Петербург прекрасно знает, что такое терроризм. Я имею в виду теракт в метро. Такие события очень объединяют и людей, и страны.

– Так всё-таки – между нами больше общего?

– Думаю, общего у нас всё-таки больше. Мы хотим мира, процветания, возможностей для наших детей. Сегодня у меня в Нью-Йорке буквально несколько часов назад родилась внучка. И я задумываюсь над тем, что будет важно для неё. Для той, что только сегодня пришла в этот мир. 

– Когда Россия и Америка опять помирятся?

– Я думаю, время вылечит наши отношения, если мы будем честны. В первую очередь, в причинах того, что привело к сегодняшнему состоянию. Если мы будем честно говорить друг другу, почему у нас такая позиция по отношению к конфликту на Украине, почему у нас такое отношение к возможному вмешательству России в американские выборы президента в  2016 году. Работа дипломата как раз в том, чтобы найти на них ответ. Я обещаю российскому народу, что бы я ни делал, я буду делать это честно, откровенно и прозрачно. Как, я уверен, это делает российский посол Антонов в США. Решать вопросы и двигаться вперёд.