Непарадная жизнь петербургских музеев. Уборка – привычный бытовой процесс, но совершенно особенный, если проходит в дворцовых интерьерах и в окружении бесценных экспонатов! Посетители вряд ли задумываются, откуда этот безупречный блеск и чистота. Представить трудно, как можно с тряпкой подступиться к шедеврам Эрмитажа или размашисто, по-хозяйски, пройтись со шваброй по императорским покоям. Уборка в музеях – это дело государственной важности.
Под пристальным присмотром античных героев с полотен итальянских художников уборщицы деликатно моют паркет. Так, со шваброй в руках, переходя из зала в зал, Наталья перемещается во времени — от Древнего Рима в Древнюю Грецию. И когда в 11 утра Эрмитаж открывает свои двери, все залы уже блестят чистотой.
«Начинается все достаточно рано, к 7 утра мы приходим на работу. Каждый сотрудник готовит нашу сумку уборщицы. Это мопы, мы их слегка увлажняем. Это специальные средства, которые не вредят паркету, потому что в каждом зале это отдельное достояние искусства», – рассказала уборщица Государственного Эрмитажа Наталья Бемельманс.
Бережно протереть мраморные подоконники, а еще хрустальные элементы люстр и все стеклянные поверхности — ежедневная утренняя уборка охватывает все 90 тысяч квадратных метров Эрмитажа. Встреча с щётками – привычный ритуал и для одной из главных лестниц Зимнего дворца.
Иорданскую лестницу некоторые искусствоведы еще называют «ступенями истории». Она помнит осторожную поступь екатерининских фаворитов, крестные ходы к купели на Неве, тяжелые шаги революционных матросов и немецкие снаряды в годы Великой Отечественной войны. А сегодня главная парадная лестница Зимнего дворца ежедневно видит более 16 тысяч посетителей. И кажется, что белому мрамору весь этот груз веков нипочем. Но главный секрет безупречного вида камня, лепнины и позолоты – в уходе. И до сих пор во многом это ручной труд. Мраморную балюстраду протирают специальными салфетками, золоченные бра обеспыливают пипидастрами. И разве что каменные полы очищают при помощи специальной техники.
Современные машины не только тщательно отмывают мрамор, но и защищают от разрушения.
«Мы используем так называемые алмазные пады, которые буквально на микроны подполировывают мрамор, что дает такой красивый блеск. Потому что использование любых полимеров приводит к ухудшению качества мрамора, потому что приходится использовать сильные средства – стреперы – для очистки, это все вытягивает кальций из мрамора и мрамор становится более хрупким», – рассказала начальник обслуживания механизированной техникой зданий Государственного Эрмитажа Елена Рябова.
А в Павловском дворце ухаживать за полами предпочитают по старинке. Особенно, если это касается наборного паркета. Вот уже на протяжении двух веков полы в личных покоях императрицы Марии Федоровны натирают мастикой.
Алла Анучина в залах Павловского дворца трудится почти три десятилетия. Говорит, рецепт приготовления мастики передала мама, а ей… да уже никто и не помнит. Главное, что традицию здесь бережно хранят. Мастика, говорят хранители, словно крем для лица: увлажняет и защищает дерево от внешнего воздействия. А варить это чудо-средство, которое еще и приятно пахнет хвоей, очень просто.
«Воск кладется, потом туда добавляется парафин, а конце льется скипидар. И это все застывает и получается такая мастика», – рассказала полотер музея-заповедника «Павловск» Алла Анучина.
Следом идет специальный полотер, после которого дуб, берёза и красное дерево под ногами сверкают не хуже золоченных скульптур. А в тронном зале уборщики больше похожи на охотников за привидениями. Только, в отличие от кино, с ранцами за спиной они ловят… пыль.
Пыль, говорят музейщики, злейший враг экспонатов. Даже если речь идет о фарфоре. Это Золотой сервиз Императорского фарфорового завода, который Николай Первый подарил своей матери — вдовствующей императрице Марии Федоровне. Раз в неделю золоченные тарелки, чашки и вазы бережно протирают от пыли. Особенно те места, которые не покрыты глазурью.
«Бисквитный фарфор — это не глазурованный фарфор, такой пористый, мягкий материал, и пыль впитывается в эти поры и проникает вглубь и уже очистить предмет от таких загрязнений очень сложно. Это можно сделать уже только в реставрационной мастерской», – рассказала старший научный сотрудник, хранитель фонда «Фарфор-стекло» Музея-заповедника «Павловск» Анастасия Надежкина.
«Первая задача музея — сохранить для будущих поколений. А вторая задача музея — все-таки показать предметы. И, конечно, показывать предметы, которые покрыты пылью – это не хорошо, неуважение к посетителю», – отметила начальник отдела экспозиционной и выставочной деятельности музея-заповедника «Павловск» Ольга Кушева.
К вереницам посетителей готовятся и в Кунсткамере. Едва дыша, хранители открывают витрины. Внутри – старинная домашняя утварь и ремесленные изделия народов Кореи. Хранители шутят, вот что значить «сдувать пылинки». Техникой очищают ниши шкафа. Далее – очередь кисточек.
«Выбираем подходящую кисточку в зависимости от предмета, чтобы не повредить предмет, щетина мягкая. И прочищаем, немножко обеспыливаем между колышками», – рассказала старший хранитель фондов Восточной и Юго-Восточной Азии Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН Любовь Лебедева.
Аккуратно и не спеша кисточка скользит по шелковому платью. Такие в начале XX века носили корейские модницы. И чтобы вещи сохранились в первозданном виде, важно еще следить за тем, чтобы в витрине не завелись жучки, паучки, и особенно моль. Эти вредители могут за короткий срок испортить всю коллекцию. От них в музее защищаются репеллентами.
«Надо, чтобы не соприкасалось с предметом, найти уютное местечко, чтобы не было видно. Вот, например, сюда — под эти симпатичные деревянные тапочки можно положить», – рассказала хранитель экспозиции отдела «Музей М.В. Ломоносова» Музея антропологии и этнографии им. Петра Татьяна Кравченко.
Уборка в музее – это целая наука, а точнее превентивная консервация. Проще говоря, это комплекс мер, который продлевает жизнь экспоната под стеклом. Температурный режим +18, влажность – 50% и никакого солнечного света. Для этого в Кунсткамере даже окна зашторивают. И прежде чем взять в руки экспонат, хранитель музея, как врач о пациенте, о нем должен знать буквально все.
«Если на предмете были какие-то повреждения или была предыдущая реставрация, надо еще знать материалы реставрационные разных времен: что когда-то был рыбий клей. Плюс надо знать, как взять предмет, для этого надо знать, какие детали у него отделяются, цельный он или нет, хрупкий», – рассказала заведующая отдела хранения фондов Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН София Гиренко.
Работа этих людей посетителям не видна и редко кто задумывается, каких трудов стоит чистота и блеск дворцовых интерьеров. И для каждого сотрудника музея это не просто обычная уборка. Скорее, дело чести… дело государственной важности.
