Сегодня – 13 лет со дня образования Следственного комитета России, как самостоятельного государственного органа.
По случаю этой даты мы записали интервью с Олегом Бобковым. Полковник юстиции уже год является исполняющим обязанности руководителя Главного следственного управления по Петербургу.
– Олег Валерьевич, вы уже год занимаете должность исполняющего обязанности руководителя регионального управления Следственного комитета. Скажите, за это время какие дела были направлены в суд, какие были возбуждены из тех, которые стали известны журналистам? И, самое главное, из тех, которые не известны журналистам и широкой общественности.
– Если мы будем говорить о преступлениях коррупционной направленности, нами было окончено дело по обвинению двадцати двух лиц, которые путем фиктивного оформления социальных работников.
– «Мертвые души» создавали?
– Да. И сами получали эти денежные средства, выделенные в рамках приоритетных национальных проектов «Демография». Нами расследуется 3 очень крупных дела по незаконной легализации мигрантов на территории Санкт-Петербурга. Преступным сообществом под руководством Данишевского было легализовано на территории Санкт-Петербурга более 100 тысяч мигрантов.
– То есть, такой небольшой «город» депутат на учет поставил?
– Это – организованное преступное сообщество. Там у каждого были свои роли. Были граждане, которые приискивали мигрантов. Здесь их встречали, собирали с них деньги. Более 1,5 миллиардов рублей это преступное сообщество заработало.
– Очень часто мы слышим, что в Следственном комитет расследуют дело о преступлении, совершенном десятки лет назад. Почему раньше не находили убийц и злодеев? 05.48 Что изменилось?
– Во-первых, нет сейчас такого вала преступности, который был еще 10 лет назад. В Санкт-Петербурге за год было совершено чуть больше 90 убийств. В то время, как еще 10-15 лет назад их совершалось более 300. Все лица, проходящие по уголовным делам, у них берут букальный эпителий, ставится в базу.
– То есть, генотип собирают?
– Собирают в базу и порой «выстреливают» эти совпадения и раскрывают таким образом преступления спустя и 5, и 10, и более лет.
– А это стопроцентное доказательство? «Железное»?
– На сегодняшний день генетики позволяют на 99,99 процента устанавливать соответствие этих следов. Была проведена очень большая работа по постановке на учет всех этих вещественных доказательств. То есть, мы возвращались к вещественным доказательствам прошлых лет, их систематизировали, и в настоящее время удается находить там именно генетические следы.
– То есть, вы серьезно шли в архивы, кладовки, доставали старые штаны, ножи и всякие другие улики?
– Да. Это все у нас учитывается в базах.
– Это заняло большое количество времени. Следователь собрал доказательства, передал дело в суд, а суд за истечением срока давности злодея отпустил. А зачем тогда вообще браться за это дело, если есть такая вероятность, что злодей выйдет на свободу?
– Даже в случае, если судом уголовное дело будет прекращено за истечением сроков давности, это не лишает возможности потерпевших обратится за возмещением имущественного, морального вреда. Кроме того, если мы говорим об особо тяжких преступлениях – квалифицированных убийствах – то здесь сроки давности применяются лишь на усмотрение суда, а порой здесь идет речь о серийных убийствах, сопряженных с разбоем, с изнасилованием и совершенными ранее судимыми лицами и в данном случае, сроки давности судом не применяются.
– Рядом с вами на Мойке находится здание Академии Следственного комитета. Оттуда каждый год выходят десятки готовых следователей.
– Мы берем на службу порядка 20 человек ежегодно. Они проходят тестирование, психологический отбор. В том числе, с использованием полиграфа. То есть, обладать должен широким кругозором, определенной смелостью, самостоятельностью, принципиальностью. Ну, и не бояться принимать решения.
