Красивые полуобнаженные фигуры на пиршестве в садовой беседке, как на ладони истории соблазнения в фарфоровом раю. Название «Запретный плод» точно отражает суть. С этой масштабной инсталляции началось сотрудничество американки Крис Антеманн со старейшей в Европе – Мейсенской фарфоровой мануфактурой.

В изящном сочетании Старого Света и Нового, свежего взгляда и традиции неизменными остались любовь к фарфору и к тому, что принято называть «галантным веком» с его откровенностью, чувственностью и очевидной расслабленностью…

Крис Антеманн,скульптор:
«Мой отец любил камерную музыку XVIII века. Он не был профессиональным музыкантом, но играл на многих инструментах. И я училась играть на фортепиано, на скрипке, на арфе. Мы часто давали маленькие домашние концерты. Таким образом интерес к музыке XVIII века породил во мне интерес к искусству той эпохи в целом…»
Тильман Блашке,исполнительный директор Государственной фарфоровой мануфактуры Meissen (Германия):
«Творчество Крис Антеманн, возможно, лучший пример того, как можно воспринять традицию и перенести ее в настоящее время и, будем надеяться, даже в будущее. Оно провокативно, но оно прекрасно…»

С 2013-го «Запретный плод» и другие композиции, созданные Антеманн, без устали колесят по миру, освежая интерес к истории мейсенского фарфора. Американская художница вдохновлялась работами главного немецкого модельмейстера XVIII века Иоганна Кендлера. Именно он превратил фарфоровые фигурки для украшения застолий в отдельный жанр. В те времена, когда фарфор еще был дорогим и редким материалом. Сам же Кендлер вдохновлялся гравюрами и картинами Вато, Фрагонара и Буше. 

Крис Антеманн,скульптор:
«Я не придерживаюсь строгих классических канонов, как в работах, которые представлены в других залах. Я создаю фигурки в своем собственном фирменном стиле. Их линии мягче, позы свободнее, не так много деталей. Они как будто куклы, они потеряли серьезность. Я люблю галантный век, но хотела добавить юмор…»

Герои Антеманн отличаются от героев эпохи рококо. Они дисгармоничны. Большие ступни, большие руки, увеличенные головы. И отношения, остающиеся в центре фарфоровых композиций, как будто изменились. Женщины в XVIII веке, раскаивавшиеся в том, что поддались соблазну, в веке XXI выступают как соблазнительницы.  Скульптор меняет вектор сюжетов, а мейсенский фарфор по-прежнему сохраняет свой невинный белоснежный цвет…