«У красоты нет иного источника, кроме странной раны, у каждого человека своей, скрытой или видимой», – к такому выводу пришел Жан Жене, совершивший попытку разобраться в творчестве одного из самых выдающихся скульпторов XX века Альберто Джакометти.
Имя швейцарца приходит на ум, когда видишь работы Петра Дьякова. Его состоящие из множества рук, мутирующие скульптуры будто пытаются нащупать эти раны на самих себе. А вместе с ними автор – нащупать свою, новую форму диалога со зрителем и с собственным академическим прошлым. В Namegallery проходит первая персональная выставка Петра Дьякова, на ней побывала Анна Лесина.
Игральный кубик медленно растекается по обезображенному черепу. Из его открытого рта, кажется, вот-вот донесется стон о потерянных деньгах. А может, он продул самой смерти. Все скульптуры молодого художника Петра Дьякова хотят быть истолкованы философски. Тем загадочнее, что они созданы из пальцев. Сплетения больших, указательных, безымянных порождают сюрреалистичные самостоятельные фигуры.
Свои скульптуры Петр Дьяков создает практически вслепую, повторяя возникший в голове образ, в котором есть что-то первобытное. Брутальная первозданность подчеркивается выбором материалов – никакого академического мрамора. Только гипс, акриловый композит и мелки из гипермаркета. Иногда и дерево – высеченную из него волшебную палочку цепко удерживает то ли джинн, то ли варвар.
А в этих кричащих мутантах угадываются знаменитые «характерные головы» художника Франца Ксавера Мессершмидта. Одну из его работ недавно приобрел Лувр за 2,5 миллиона долларов. Петр Дьяков создал оммаж австрийскому скульптору, инкрустировав головы бытовыми предметами.
Сплетенные из множества кистей рук гуманоиды формирую тотемы саморлефексии. Вытянувшийся во весь рост «Helper» венчает композицию слепков самого себя. Он как гуманоид с чужой планеты, готовый явить нашему миру свои заветы. Осталось лишь дождаться момента, когда его язык начнут понимать.
