Все, собранное под знаменем экспрессионизма, – из коллекций Русского музея. Школа московская и петербургская-петроградская-ленинградская. Охват – первая треть XX века.
Готовились к выставке долго и страшно спорили. Почему это – уже экспрессионизм, а это – все ещё он? Где границы направления, само предназначение которого – выражение внутреннего мира и состояния художника – буквально отменяет границы? Экспрессионизм, пожалуй, действительно самый сомнительный из всех существующих в художественном мире «измов».
Конфликтные сочетания ярких цветов, напряженная пластика, резкие линии… И все же формальные признаки экспрессионизма слишком общие. От «Портрета мальчика в расписной рубашке» Ильи Машкова до «Музыкантов» Николая Дормидонтова. Русский экспрессионизм как малоизученная территория. Хотя и есть столпы вроде «Прачек» Натальи Гончаровой или «Портрета Всеволода Мейерхольда» кисти Бориса Григорьева.
Катализатором развития европейского экспрессионизма стала Первая мировая, в России еще были революция, гражданская война и разруха. Стремительно ускорявшееся трагическое время. В Петрограде его ход фиксировали даже ламповой копотью – за неимением акварели и туши.
Михаил Ларионов, Василий Кандинский, Петр Кончаловский, Марк Шагал, Павел Филонов – Русский музей вновь восхищает коллекцией. В предложенных обстоятельствах даже хорошо знакомые полотна звучат по-новому. Нас приглашают к внутреннему диалогу с кураторами. Экспрессионизм подразумевает широту трактовок и эгоцентричность восприятия.
