Петербург часто становился главным действующим лицом разных романов, повестей и стихотворений. На этот раз наш город сыграет главную роль в спектакле Дениса Хусниярова, который режиссер представил на сцене театра «На Васильевском».
Автор пьесы — Юлия Тупикина, сценарист и драматург, участвовавшая в создании фильма Алексея Германа-младшего «Довлатов». Также ее перу принадлежат пьесы, которые ставились в самых разных театрах нашей страны. Подробнее о премьере с громким названием «Петербург» Вячеслав Резаков.
«Звоны женского сердца!» Так Аркадий Аверченко определял когда-то театральный жанр, в котором сегодня пишет Юлия Тупикина. Из одной ее пьесы в другую кочует сюжет, в котором хроника семьи без стеснения обобщается в названии вроде «Жизнь». Или как здесь: «Петербург».
Четыре поколения петербургской семьи дрейфуют сквозь монотонность будней. Обещания жизни оказались ложью. Ни разум, ни чувства их никем не востребованы. А тут еще давит наследие Пушкина, бремя Достоевского, груз Ахматовой. Имена персонажей: Александра Сергеевна, Федор, Анна, Даниил. Чувствуете Петербург? Все остальные интенции московского концептуализма режиссер Денис Хуснияров вытряхнул, оставив на сцене крепкую мелодраму с лавандовым флером петербургского ориентализма.
Герои блуждают в лабиринте дверей, по театрально-музейному обычаю белых, но давно облезлых. Возможности города никуда не ведут. Из Пушкинского дома в Фонтанный, из врачей в таксисты, можно просто на шее у матери сидеть. То самое интеллигентское безволие. Курьезное, как предложение из одних инфинитивов: «проснуться, встать, собраться, пойти, выйти, найти, …посидеть, поболтать, выпить».
Где-то между дверей застревают все намерения что-то изменить. Круг за кругом по расстеленным газетам шуршат уже колеса гироскутера, а ремонта так и нет.
Сам город здесь в образе человека, отдадим должное – красиво состарившегося, но сам возраст которого придает комичность попыткам его не замечать. Как в чеховской драме с бессмертными интонациями Раневской: Калерия, запятая, 62 года, со следами былой красоты, носит шелковый лиф.
Героям «Петербурга» не светит хороший финал. Даже сама автор пьесы отодвигает его в отдаленное будущее, рисуя город, которым правят мудрые компьютеры. Но вместо мутных, как сны Веры Павловны, фантазий постановщик ставит точку там, где это полагается в сказке. Вручив всем сестрам по серьгам, каждой твари по паре. Спутнику, партнеру, кавалеру. Краткий миг, когда можно верить, что жили они потом… Ну как-то так, как и жили бы. Счастливо, если бы молодость знала, если бы старость могла.
