Новость о девочке из Петербурга, которая умерла от ВИЧ, до сих пор остается одной из самых резонансных. Приёмные родители десятилетнего ребёнка были уверены, что терапия ему не нужна. Переубедить их не смогли ни врачи, ни суд, ни органы опеки.

«Еще одна смерть на совести СПИД-диссидентов», так назвал случившееся главный внештатный специалист по проблемам диагностики и лечения ВИЧ-инфекции Минздрава России Евгений Воронин. Он также предложил на законодательном уровне разрешить изъятия детей из семей, где отрицают диагноз ВИЧ и СПИД. Но что выше – право родителя на отказ от лечения своего ребенка или же право ребенка на избавление от болезни? И как быть с раскрытием врачебной тайны?

В студии «Петербургского дневника» юрисконсульт СПб Центра по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями Анна Крюкова.

С человеком, который длительное время отказывался от терапии, познакомилась Виктория Зуева.

Марине 34 года. Почти половину своей жизни она борется с ВИЧ.

Мария Яковлева,бывшая ВИЧ-диссидентка, директор благотворительного фонда:
«2001 год, в России еще лечения не было, я походила в спеццентр, меня отправили в центр взаимопомщи. Я туда где-то с полгода походила, потом узнала, что мне осталось жить от полутора лет до 5. И на этом мое общение со спеццентром закончилось на много лет. Где-то в 2010 году я начала себя чувствовать плохо, пошла в спеццентр, сдала анализы, у меня показало 120 клеток. А это уже стадия СПИДа. Мне сказали, что пора пить терапию».

Еще полгода таблетки Мария не принимала. Отказывалась признавать свой диагноз.

– Это значит, что я вот сейчас начну пить таблетки и скоро очень быстро умру, и вот 9 лет я жила без лечения. Ну вот, я живу без лечения, я здоровый человек, а тут вдруг надо признавать, что я, оказывается, больная и мне нужно лечение. И вот этот вот момент признания, что я больна, он довольно не простой и это у всех так».

Привыкнуть к диагнозу непросто. Еще сложнее адаптироваться к терапии.

– Например, что происходит, когда человек с ОРВИ – он себя плохо чувствует, приходит к врачу, ему выписывают таблетки, он принимает таблетки, он начинает себя хорошо чувствовать. А с ВИЧ это не так, человек хорошо себя чувствует, он сдает анализы, ему говорят – тебе пора пить таблетки, он начинает пить таблетки и начинает чувствовать себя плохо.

Это связано с побочными эффектами. Но они проявляются не у всех. У Марии в начале приема терапии обострился гайморит. Но с ним удалось справиться. Теперь она чувствует себя хорошо, воспитывает четырехлетнего сына. Говорит, не было никаких сомнений, что он родится здоровым.

Виктория Зуева,корреспондент:
«Но есть и те, кто категорически не готов принять диагноз. Это многотысячная армия участников разных групп в социальных сетях. Они отрицают свой положительный ВИЧ-статус и не принимают терапию. Здесь 6 тысяч человек, здесь еще 15. Но, к сожалению, ни один из тех, с кем мы пытались выйти на контакт, не захотел публично высказать свою позицию».

ВИЧ-диссиденты считают ВИЧ и СПИД не существует. Это выдумка фармацевтов, желающих обогатиться. Между тем, медики уверяют: до тех пор, пока носители вируса будут отказываться принять свой статус, они будут подвергать опасности и себя, и окружающих. После 16 лет болезни Мария тоже разделяет это мнение. Признание проблемы помогло ей не только начать здоровую жизнь, но и найти любимую работу. Теперь она возглавляет благотворительный фонд, который занимается поддержкой людей с положительным ВИЧ-статусом.