Дарья Богдашкина,корреспондент: Говорят, что по пристрастиям в еде можно понять характер человека. Например, тот, кто любит сладкое — добрый. Мне такая взаимосвязь очень нравится, потому что я сладкоежка. Но сегодня сюжет будет не про меня и не про психологию, а про русский язык.
А именно я хочу поговорить о таких словак как «сладость» и «сласть». В словаре Даля мы находим оба эти слова. «Сласть» — сладость, сладкая пища, лакомство. «Сладость» тоже, но более в значении услада, наслаждение, нега. То есть одно слово используется в более узком значении, другое в более широком. Но так было раньше, а как дело обстоит сейчас?
Елена Архипова,кандидат филологических наук: «Сладость» — это более абстрактное, более такое размытое, может быть возвышенным значение. «Сласть» — это исключительно приземлённое, испытываемое физически. Но при этом, например, «сластолюбец» — это не тот, кто любит сласти, это тот, кто любит наслаждение. А «сладострастник» — это не тот, кто со страстью относится к сладости, а тоже в общем тот, кто любит наслаждение определённого рода. То есть, потихоньку, значения этих слов сближаются и даже смешиваются.
Дарья Богдашкина,корреспондент: Чёткое разграничение этих двух слов можно видеть по письменным источникам, которые дошли до нас. Например, поэт Языков писал из деревни домой, что любезная хозяйка дома, где он гостит, потчует его сладостями и сластями искусственными, как то: вино и варенье. То есть он различал «сладости» — это сладкие фрукты и ягоды, и «сласти», то что нужно приготовить.
Сейчас лингвисты говорят, что хотя оба эти слова существуют в словарях, но постепенно «сладости» вытесняют из речевого обихода «сласти», как и бывает при полном или частичном дублировании значения слова.
Дарья Богдашкина,корреспондент: Ещё в 1956 году писатель Борис Тимофеев в книге «Правильно ли мы говорим?» сетовал на то, что люди не различают слова «сласти» и «сладости». Но время идёт, правила меняются и не стоит стесняться перепроверять себя по словарю. И надо подсластить себе жизнь.
