Про режиссера Бениамина Коца, прошлогоднего выпускника театрального института, публика нашего города впервые услышала после выхода на малой сцене театра Ленсовета его спектакля «Венчание» по пьесе Гомбровича. Это был итог лаборатории, которой руководил Юрий Бутусов.

Критика и зрители тогда высоко оценили дебют молодого поляка. Тем интереснее было Вячеславу Резакову побывать на премьере его второй работы «Дневник. Игра в Гомбровича», которая состоялась на Новой сцене Александринского театра.  

Прекрасный пример! Достойное применение настольной книги западноевропейского интеллектуала, как называют дневники Витольда Гомбровича. И правда, его творчество с трудом укладывается в голове людей, по мнению польского писателя, в большинстве своем темных.

А драматургия, хоть и ставшая классикой в Европе, еще только пробивает дорогу в российский театр. Его фундаментальный принцип — вникнуть в психологию индивида, Гомбрович считал пустым занятием в том смысле, что любая подлинность натуры – скорлупа, одна из множества в матрешке. Сложный материал. Свежий для нашего зрителя. И итог: из всех заявок молодых режиссеров для постановки в Александринке выбрали эту, сопроводив неожиданным 18+.

Если бы не формальность, даже завывания о смерти можно было бы с успехом представить на детских утренниках. Актеры пляшут и поют, весело живут, представляя нетривиальный для осмысления материал.

В двух словах, позиция Гомбровича: я человек и хочу быть самим собой, но не могу, потому что от меня ждут, что я им буду. А я сам не решил, кто я. Ладно, решил, но через полчаса передумал. Эту коллизию воплощают на сцене пять персонажей, безымянных, но пронумерованных. Два женских. И все Гомбровичи. Каждый со своей стороны заходит на сложные пассажи автора о фундаментальных категориях человечности: эстетике красоты, границах нравственности, сопровождая собственными, только что пришедшими мыслями на этот счет.

Искренне и играя искренность. Запутывают до тех пор, пока не перестанешь понимать, когда говорят правду, когда нет. Поздравляют с днем рождения барышню в первом ряду — врут. Актриса диктует залу свой номер телефона. Настоящий, мы проверяли.

Поиск ускользающей подлинности актеры превращают в вампуку легкомысленных игр. И эта легкость заставляет сомневаться в верности своих оценок. Хочется обобщить: так, чтобы слышали — «формотворчество». Спокойно и колко. И встать в отдалении, опершись на плечо классика. «Избытком мысли поразить нельзя, так удивите недостатком связи». Гете. Это как раз то, на что сетовал Гомбрович. Осмыслению сути люди предпочитают обстоятельства. Как было сказано, насколько убедительно, с каким видом и кем вообще. Дело не в том, что Гете ничего такого не писал. Писал, как раз это правда. Но все остальное обычно и составляет суть телевизионной критики.