В Мариинском театре прошла премьера редко исполняемых одноактных опер.
Трудно представить себе другого композитора, который более воплощал бы в своем творчестве суть театра, чем Николай Андреевич Римский-Корсаков. Хочешь – драму, хочешь – легенду, хочешь – 4 часа, а хочешь 40 минут, и все это – Римский-Корсаков! Менее десяти лет отделяют его драму «Моцарт и Сальери» на неизменный текст Пушкина и символическую сказку «Кащей Бессмертный». И вот обе эти оперы, такие разные, на одной сцене. И в один вечер.
Пушкин был «наше все» уже в XIX веке. Желая, чтобы «Моцарта и Сальери» пели, Римский-Корсаков брался за рискованное предприятие, уйдя от арий и ансамблей и предоставив слово – слову, прежде всего. Да и сегодня, когда мы смотрим инсценировку этой камерной оперы, не покидает сомнение: что поставил режиссер? пушкинскую трагедию, либо то же самое, только дополнительно распетое Римским-Корсаковым?
«Моцарт и Сальери» можно понять или не понять на тысячи ладов. Одно из пониманий дает нам режиссер, наполнив постановку символическими предметами, из коих главный здесь – горящие книги.
Во второй опере – «Кащее бессмертном» – тоже достаточно режиссерских символов-намеков. Так, магический круг, которого придерживаются персонажи оперы, выложен алыми розами – напоминание об опере Вагнера «Валькирия», в которой воинственная дева зачаровано спит, окруженная кольцом огня. Да и шлем у дочери Кащея похож на германский/
«Гений и злодейство две вещи несовместные», – говорит герой маленькой трагедии-оперы Моцарт. И хотя история искусства богата примерами опровергающими это утверждение, в день театра хочется верить в то, что оно все-таки справедливо/
