Знакомьтесь, Сид Соттунг — знаменитый цирюльник родом из Америки, гуру опасной бритвы и виртуоз машинки. Возможно, вы никогда не слышали его имени, но для российских парикмахеров и барберов он не только самый желанный гость, но и законодатель моды.
Сид Соттунг,парикмахер: Я здесь уже 38 раз за последние 5 лет и я вижу как всё меняется. Сейчас мы стремимся к стилю «унисекс». Парни, девчонки, да какая разница?
В Петербурге Сид работает над новой коллекцией причёсок — что-то в духе 80-х с примесью стиля «фэшн» и «панк-рока».
Сид Соттунг,парикмахер: У Кати будет очень агрессивное каре. Сначала я осветлю эти пряди, а потом сделаю их синими. Моё настроение меняется очень быстро. Я плыву в потоке эмоций и энергии, исходящих от моделей и всего окружающего. Кстати, я предпочитаю русских моделей британским, так как у них необычная внешность. Получаются очень индивидуальные образы.
Желание модели — закон. Сюрпризов в виде неожиданно позеленевших волос ни для кого не случится, но Сид мастер переубеждать.
Сид Соттунг,парикмахер: Я понимаю, что в России парни хотят чувствовать себя брутальными, но это может быть выражено разными способами. Брутальность не в том, как мужчина выглядит, а в том, что думает о нём женщина. Верно? Общество диктует нам, что у брутального мужчины должна быть борода и накаченные мышцы, но женщинам не всегда нужно именно это.
В профессии Сид уже 30 лет. Открыл собственную академию в Ноттингеме и несколько салонов по всему миру. Сейчас главной целью считает успех своих учеников, но продолжает совершенствоваться.
Сид Соттунг,парикмахер: Я делаю один и тот же образ сотни раз и каждый раз не считаю его совершенным. Это как сто раз играть одну и ту же мелодию и быть не удовлетворённым её звучанием. Мне всё равно, что напишут в Инстаграм, сколько человек лайкнут мою работу, мне важно, чтобы моя работа нравилась мне самому. Но за 30 лет я был удовлетворён только двумя стрижками. Так что я всё время практикуюсь, каждый день. Я смотрю видео, читаю книги. Сейчас мне 44 и я понимаю, что мне нужно практиковаться намного больше и усерднее, чем в 18. Потому что когда мы стареем, нам всё сложнее успевать за тем, как меняется мир.
