Лана Конокотина  Удаляется скорый поезд, он летит в светлое будущее, а на рельсах лежат не взятые в это самое будущее картины. Эту инсталляцию Илья Кабаков сделал по мотивам собственного знаменитого текста, опубликованного 35 лет назад. В этом тексте художник разделил всех людей на три категории: тех, кто решает, кому быть в будущем, тех, кого в это будущее берут и кого, соответственно, не берут. К последним Кабаков причислил себя
И это понятно: ему, типичному представителю московского андеграунда, долгое время не было места даже в советском настоящем. Дальнейшая биография Кабакова тоже во многом типична. После переезда на запад, он и его супруга и соавтор Эмилия, как и многие другие нонконформисты, становятся для зарубежного зрителя некой экзотикой, той самой «свежей кровью», делают себе имя на волне ажиотажного интереса к советскому прошлому. Но где теперь многие из тех, кто оседлали в перестроечные годы «волну»? Почему именно Кабаковым было суждено не просто «остаться на гребне», но и оказаться в почётном числе «живых классиков»? Недавно отгремевшая в Галерее Тейт, а теперь приехавшая в Эрмитаж масштабная ретроспективная выставка даёт ключи к ответам на многие вопросы.
Эмилия Кабакова,художник, соавтор выставки: Мы работаем с утопией. И когда говорят, что тут много советского материала – это много влияния советской культуры, русской культуры. Потому что там мы выросли. Это то, на чём замешано всё в наших работах. Мир широк, и огромная масса проблем везде одинаковая – это то, о чём наши работы.
Дмитрий Озерков,заведующий Отделом современного искусства Государственного Эрмитажа: Сбор этой выставки занимал порядка двух месяцев. Мы построили совершенно новое пространство: новые комнаты, полы, стены, здесь всё заново обустроено. У нас была задача создать тотальное пространство искусства Кабакова. Что мы и сделали.
Лана Конокотина  В тотальных инсталляциях мы становимся частью заданной атмосферы, остаёмся наедине с нашими фобиями, страхами, сомнениями. Эти узкие пространства, эти лабиринты — метафора того, что над всеми нами что-нибудь да довлеет.
Но в любых, даже самых безнадёжных, обстоятельствах всегда можно найти выход. Соорудить, к примеру, катапульту и улететь из удушающей повседневной обыденности в загадочный и бесконечный космос. Или незамедлительно начать строить лестницу в небо — ведь только так можно дотянуться до излюбленных «кабаковских» героев — ангелов.
Михаил Пиотровский,директор Государственного Эрмитажа: Всё его творчество о том, как эти маленькие человечки превращаются в ангелов. И как ангелы ходят вокруг них. Это всё про это, а не про коммунальные квартиры. Про то, как в разных условиях люди ощущают небо. И к ним всегда ангел прилетит. А это людям особенно приятно
Михаил Шемякин,художник, скульптор: Я знаю Илью с 60-ых годов где-то. Это человек, которого Бог поцеловал в темечко. К чему бы он ни прикоснулся – это всегда искусство! Илья, когда делает инсталляции – они у него необычайно продуманные, умные. Запад, который, в принципе, его принял, до конца не осознал, что это за величина. Думаю что, только владея русским языком, понимая, что такое советский быт, можно до конца понять величину Кабакова.
Символично, что триумфальное возвращение Ильи и Эмилии на родину, к отечественному зрителю, началось 14 лет назад — через выставку в Эрмитаже.
Михаил Пиотровский,директор Государственного Эрмитажа: Нам очень повезло, что мы начинали с такого имени. Они очень хорошо понимают, что музею надо. Они подарили нам «Красный вагон». Надо сказать, что это лишнее свидетельство того, что самые щедрые люди – это художники. Это самый большой дар! Даже если по деньгам считать.
Вагон — наглядное воплощение советской утопии. С космического масштаба конструкциями, с одной стороны, и грудой перестроечного мусора с другой… Эта гениальная метафора — одно из многих неоспоримых доказательств того, что Кабаковы уже давно вышли за рамки «современного искусства», давно перейдя в иное, более высокое, измерение.
Михаил Пиотровский,директор Государственного Эрмитажа: «Красный вагон» для нас находится наравне с «Чёрным квадратом»… Все, кто в Эрмитаже – уже будут в будущем. Это нормально!
