Мы все привыкли видеть наш город таким, какой он есть здесь и сейчас. Блистательный. Великолепный. Неповторимый. Это Петербург нашей реальности. Но эта реальность могла быть совсем другой. Причем это был бы не просто какой-то «другой Петербург». Это был бы Петербург страшный, фантасмагорический, до неузнаваемости изуродованный и искаженный. Как фон, как пейзаж какой-нибудь мрачной картины Босха. И разделял эти два города буквально один шаг, одна подпись, одно решение, одна случайность.

И все могло бы быть уже по-другому. И мы жили бы уже в другом городе. А какой он мог быть? И почему этого не случилось? Какая таинственная сила спасла наш город? Вот об этом мы и расскажем в нашем детективно-историческом сериале «Петербургские тайны»!

Как лихо и страшно можно уродовать наш город, мы знаем по наследию большевиков, которые с пролетарской ненавистью взрывали все, на что у них хватало взрывчатки. Эстафету потом подхватили советские номенклатурные архитекторы. Поэтому в  21-м веке мы так и не увидели ни Греческой церкви на месте нынешнего БКЗ «Октябрьский». Ни Знаменской церкви на месте нынешней площади Восстания. Ни храма Спаса на Сенной на месте нынешней станции метро «Сенная». И этот мрачный список уничтоженного и взорванного Петербурга можно продолжать долго.

Но! Можно безгранично благодарить судьбу за то, что этот список ровно такой, какой он есть, а не гораздо длиннее и страшнее. Вот, например, одна из безумных идей 1925-го года. Ее автор – глава города тех лет – Григорий Зиновьев. Идея восхитительная и масштабная в своем идиотизме, на грани сумасшествия. Это, как бы сейчас сказали, перепланировка зоны землепользования и застройки на месте нынешней Петропавловской крепости.

Суть проекта. Великокняжескую усыпальницу с могилами враждебных пролетариату царей сравнять с землей. Шпиль собора взорвать. Можете представить себе сейчас вид Петербурга без знаменитого шпиля Петропавловки? А тогда не только представляли, но и уже готовили динамит. Крепость хотели разобрать, а на ее месте разбить огромный стадион. С колоннами. С флагами. Со звонкими динамиками с советскими песнями. И назвать его либо в честь Ленина, либо в честь недалеко отсюда казненных декабристов. Стадион имени Владимира Ильича Ленина памяти жертв декабрьского восстания! Ура, товарищи! Даже в пот бросает от таких планов.

Но, к счастью, вмешалась большая политика. В 1926-м году Зиновьев спутался с Каменевым. Вступил в оппозицию против Сталина. Зиновьева поснимали со всех должностей, отправили в ссылку. И похоронили планы этого безумного градоначальника. Но то, что не успел сделать Зиновьев, едва трагически не осуществилось уже в конце 20-го века.

28-го мая в 1998 году в эфире радиостанции «Балтика» весь город был шокирован сообщением о бывшем милиционере Артуре Елисееве, который грозил взорвать себя прямо в Петропавловском соборе. Таким образом он протестовал против политики Ельцина. Как потом установили специалисты, мощность самодельного взрывного устройства была эквивалента 5-ти килограммам тротила. Разнесло бы все вокруг на кусочки, включая могилу царя-основателя Петра I. Привести в действие взрывное устройство Елисеев планировал с помощью ручной гранаты. Слава Богу, оперативно и профессионально сработал спецназ. И террорист был обезврежен.

Но были в истории города идеи не менее страшные, чем планы террориста. Например, идея, скажем так, подредактировать гений места нашего города – Медный всадник. В начале 20-го века, за год до начала празднеств, посвященных 200-летию Санкт-Петербурга, в городской прессе бурно начали обсуждать проект перестройки Медного всадника. Его автор – достаточно популярный политик той эпохи и этнограф Константин Долматов, по мнению которого Медный всадник недостаточно убедителен для отражения всех масштабов великих деяний Петра I. Маленький он какой-то. Невзрачный. И тогда было предложено поставить Медного всадника на огромный гранитный постамент высотой почти в 6 метров. Цитирую по тексту автора: «При современной грандиозности Петербурга памятник кажется маленьким, приземистым и заброшенным. Предлагаю для большей видимости и величественности памятника приподнять его на две с половиной сажени на новую и более широкую скалу, как бы выражение того, что и Россия за это время значительно возвысилась и увеличилась во все стороны». Не знаю, что бы тогда написал Пушкин в своей поэме про Медный всадник, если бы эти безумные планы были осуществлены. Но, слава Богу, городская дума отвергла эту идею, сославшись на спорность проекта и отсутствие лишних денег в городской казне на юбилейные торжества.

А еще были идеи в 20-м веке закопать канал Грибоедова и сделать там большую широкую удобную дорогу. А храм Спас на Крови, чтобы спрямить эту магистраль, предлагалось взорвать, чтоб камня на камне не осталось. Все это – варварские идеи 30-х годов прошлого века, реализацию которых остановила война и блокада.

А Дворцовую площадь уже в 20-х годах планировали превратить в одно большое мемориальное кладбище героев, погибших в боях за революцию. Было бы такое Марсово поле 2.0. А на месте ангела – огромная скульптура Ленина. Одной ногой Ленин стоял бы на томике «Капитала» Маркса, а другой – на земном шаре. Как символ вождя, очистившего мир от бремени старого режима. Но тут уже на защиту встала вся интеллигенция Петрограда тех лет во главе с наркомом просвещения Луначарским. И тогда власти города отмахнулись от этой идеи. А на документ с этим проектом была наложена резолюция – «Ну их к чорту. Оставьте им колонну с их ампирным ангелом». Точка. Конец цитаты.

К счастью, все эти безумные проекты, идеи, планы были остановлены. И мы теперь видим тот Санкт-Петербург, который знает весь мир. Слава богу, они не были реализованы. И так удалось спасти наш город. Но до сих пор один вопрос остается без ответа – а какая сила или чья воля хранила его от этого варварства? Какой рок или провидение сберегли его? Как будто бы, как говорят верующие люди, наш Петербург был защищен небесным покровом или ангелом на Петропавловке, если верить городским легендам. Или какой-то другой необъяснимой силой, которая спасла наш город. Не знаю. И, думаю, на этот вопрос мы не найдем ответа. Даже в нашем научно-историческом сериале «Петербургские тайны».