Вячеслав Резаков:
Москва, Третьяковка — одно из мест, где хранится коллекция Сергея Щукина. Впрочем, не так уж важно, откуда начинать рассказ. Произвольно факты его биографии связывают с разными адресами. Важно понять — как он стал называться одним из главных коллекционеров века, а его наследие связывать с рождением современного искусства.
Третьяковка — центр Замоскворечья, воспетого Островским купеческого царства. Дома, где пахло деревянным маслом и кислой капустой, которую руками ели с саксонских сервизов в богатых купеческих семьях. Картины юности скорее отца коллекционера — Ивана Щукина — это неизбежная дань корням семьи, в числе богатейших купцов ведущей свою московскую историю с конца XVIII века.
Вячеслав Резаков:
Непрерывные потоки машин, шум, грохот… Ни амбаров, ни ларей, конечно же, не сохранилось.
Сухаревский рынок — место, с которого начались многие купеческие коллекции.
Вячеслав Резаков:
Большинство таких коллекционеров рассчитывали «нажить на гроши пятаков», то есть купить за «красненькую» настоящего Рафаэля. Или, наоборот, втюхать кому-то «сестру» Венеры Милосской. Но попадались среди них и настоящие авторитеты.
Одним из них был брат Сергея Щукина, Пётр Иванович. Сам он редко ходил по рядам. К нему товар носили на дом.
Вячеслав Резаков:
Всё лучшее из того, что находил Пётр Щукин, он свозил сюда, в этот нарядный, как пряник, терем красного кирпича. Само здание в «русском стиле» было специально построено для его Музея русской старины.
В 1905 году Пётр принёс в дар городу своё собрание — огромное настолько, что точного числа предметов сам владелец не знал.
Вячеслав Резаков:
Причины такой вот одержимости были, конечно, не в том, чтобы «нажить на гроши пятаков», ну или даже тысячи. Пётр и его братья очень быстро поняли, что искусство — товар, в котором тысячами измеряются проценты прибыли. А, значит, это квинтэссенция бизнеса.
В XIX веке здесь было московское «сити», то есть самое престижное место для контор и лавок. Ну и, конечно же, здесь располагалась и контора купцов Щукиных. Шуйское подворье. Здание, как видите, не просто выгодно расположено на углу, но и рисует собой архитектурную «стрелу» в перспективе.
Московская текстильная фирма «Иван Васильевич Щукин с сыновьями» арендовала здесь целый этаж, а позже надстроила четвёртый этаж над всем зданием. Семейным бизнесом руководил Сергей Щукин.
Вячеслав Резаков:
Возможно, где-то здесь Сергей Щукин и пришёл к современному пониманию искусства: это то, что покупают как искусство. То есть, есть предмет и наше представление о его художественной ценности, которое, как он убедился, не имеет границ. Всё зависит от спроса, новизны и популярности марки.
Следующим шагом было прозрение, что художника создаёт коллекционер.
Вячеслав Резаков:
Так родилась арт-стратегия, шокировавшая предпринимательские круги — покупать то, что не было очевидным признанным образцом искусства. И покупать не просто, а за баснословные деньги. Последовательно, настойчиво разыскивая новые имена и создавая таким образом новые рынки. Пикассо, Матисс — это как если бы здесь, на Арбате, просто искать новые имена.
Когда мы говорим «купец» — ну, лавочник, что-то такое. Вермеер тоже был лавочником. Вот и братья Щукины. Поливановская гимназия, которую закончил Дмитрий Щукин. Его любимым предметом был курс Истории и теории искусств, который в Москве в те годы больше нигде не преподавали.
Неказённые методы преподавания принесли ей известность — сюда отдавала детей на обучение интеллигенция: профессора, юристы, литераторы.
Вячеслав Резаков:
У Поливанова учились сыновья Льва Толстого и Александра Островского, его выпускниками были философ Владимир Соловьёв, «русский Джойс» Андрей Белый, один из любимых поэтов Сергея Щукина — Валерий Брюсов. «Мне снилось мертвенно бессильный, почти жилец земли могильной, я тихо близился к концу. И лучший друг пришёл к кровати и бормоча слова проклятий меня ударил по лицу…». Этот мрачный сомнамбулический кошмар не только рисует нам литературные вкусы Сергея Щукина, но ассоциативно перебрасывает сюда, к зданию Психологического института, появление которого в Москве, России напрямую связано с именем мецената.
И дело даже не в том, насколько часто современники называли его безумцем, а порой он и сам так себя называл. На его деньги было построено здание, и по воле дарителя институту было присвоено имя его жены – Лидии Григорьевны Щукиной.
Вячеслав Резаков:
Само отношение Сергея Щукина к искусству несёт в себе оттенок невроза. Он описывает свои ощущения от картин в болезненных образах: «это словно ходить по стеклу». Нервная дрожь била его, когда он находил подходящую для себя картину. Ну и, наконец, объединял он их в экспозиции, совсем не подходящие для комфортного времяпрепровождения.
Бытовая психология очень похожа на мистику. Поразительно, какую власть над братьями имели их коллекции — рядом с ними прошла их жизнь, и только Сергей Щукин нашёл в себе силы оставить своё собрание.
Вячеслав Резаков:
Можно долго шагать по Москве, вспоминая Сергея Щукина. Что же касается его коллекции, маршрут ещё длиннее. Пройдя сквозь залы двух центральных музеев Москвы, нужно сделать ещё один, широкий шаг… И оказаться уже здесь, у нас, в Эрмитаже. Незадолго до смерти Сергей Щукин сказал: «Я собирал не только и не столько для себя, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны оставаться там».
