«Я был секретарем комитета комсомола Ленинградского электротехнического института, членом обкома комсомола. Уже тогда мы занимались, естественно, активной политической деятельностью. Я помню прекрасно 1991 год. Насколько я помню, ситуация была 50 на 50. Далеко не повальное желание было у всех петербуржцев, тогда всех ленинградцев, поменять название города.
Было очень много сомнений. Во-первых, город-герой Ленинград для всех – это святое, блокада Ленинграда. А как мы теперь это будем называть? Город-герой Санкт-Петербург, блокада Санкт-Петербурга? Как это будет с исторической точки зрения? Далеко не однозначная ситуация.
То, что к 1991 году действительно накопился большой пласт негативного отношения к советской системе – это объективная реальность. Советский Союз в 1991 году рухнул, и в общем никто не пошел его защищать. Эта неприязнь ситуации той действительности сказалась во многом и на выборе горожан, конечно же.
Я голосовал против переименования, потому что моя семья связана с блокадой, с жизнью в блокадном Ленинграде. Для меня это та веха, та история, которую зачеркнуть было нельзя. А попытки вообще вычеркнуть этот элемент из нашей жизни в 90-е годы были очень активные».
