Вице-губернатор Санкт-Петербурга Ирина Потехина в эксклюзивном интервью поделилась подробностями скандала с петербургским педагогом. Серафима Сапрыкина ранее заявила, что ее якобы вынудили уволиться из-за чтения школьникам стихов репрессированных в СССР Александра Введенского и Даниила Хармса. Громкая история достигла уже федерального уровня.
Ирина Потехина раскрыла обстоятельства скандала, оценила правдоподобность обвинений Сапрыкиной, а также назвала новые детали карьеры педагога и ее судимости.
Ирина Потехина: Чтение стихов нельзя назвать инцидентом. Это нормальный образовательный процесс. Вопрос во времени и месте прочтения этих стихов. В школе есть программа. В любой школе есть программа. Вот мы отпустили сейчас – отправили даже, честнее сказать – детей на дистанционное обучение. И самый главный вопрос, который задают мне родители на страничке: «Дети пропустят программу, дети потеряют какие-то знания в программе». Потому что мы понимаем, что школьная программа – это база, на которой, собственно говоря, держится весь образовательный процесс. Школа к программе подходит достаточно строго, потому что из программы вытекают экзамены, не обязательно ЕГЭ – контрольные, проверочные работы. И это абсолютно правильный процесс, потому что последовательные знания дети должны получать в рамках программы.
Поэтому каждая школа достаточно строго следит за тем, чтобы каждый педагог, каждый сотрудник, который работает в школе с ребенком, работал в рамках учебных планов, работал в рамках программы. Чтобы ничего не было потеряно, чтобы дети усваивали материал последовательно. Чтобы они получали знания в пятом классе такие, какие должны в пятом классе получать, а в десятом – которые уже для десятиклассников предназначены. Поэтому, если мы говорим, должны ли в школе читаться стихи – безусловно. Но у того же Хармса есть стихи для малышей – для начальной школы, а есть стихи, которые могут вполне себе взрослые школьники изучать. Вот это соответствие времени и места для школы – это основополагающие вещи.
Корреспондент: То есть были прочитаны какие-то не те стихи, да?
Ирина Потехина: Не так. В школе помимо основной программы есть еще и классные часы, есть внеурочная деятельность. И хотя там чуть менее строго, потому что школьная программа вообще базируется на ФГОСах – федеральных государственных образовательных стандартах, потому что дети по всей стране должны получать базовые знания одинаковые. У них могут быть сверху какие-то – то, что называется «вариативная часть», но базовые знания дети все равно должны получать равные. У всех должен быть равный доступ к качеству образования. Но есть еще много активностей дополнительных. Это и всевозможные кружки, это и музейная деятельность, и библиотечная деятельность, которую ведут уже не учителя, а педагоги дополнительного образования или педагоги-организаторы. То есть каждая школа имеет достаточно большой еще объем дополнительных занятий – внеурочная деятельность, внеклассные часы.
Вот тот конкретный классный час, о котором мы с вами говорим – это было плановое абсолютно школьное мероприятие, которое посвятили определенной теме. Учитель, который ведет такие занятия, действует в соответствии с этой программой, потому что следующее занятие будет у него тоже плановое. Школа должна давать комплексные знания. Понятно, что существует огромное количество творческих возможностей для работы с этой программой, но все равно вы, изучая, например, формулу воды – смотря фильм про нее, делая проект – будете изучать формулу воды, а не соляной кислоты. Если педагог по какой-то причине меняет план, он должен его согласовать. Не потому, что это ошибка, а чтобы знать, что тема потеряна.
Корреспондент: А какой была тема?
Ирина Потехина: Тема урока была «Битва за Москву», но почему-то Серафима Олеговна решила рассказать про поэтов Серебряного века. Это прекрасная тема, но почему вдруг сегодня? Я не знаю, почему в этот день все школы изучали битву за Москву, но так было запланировано. Педагог никого не предупредила и решила заменить этот классный час темой ОБЭРИУтов. Директор школы поинтересовалась, почему тему заменили и никто не был предупрежден, а Хармса и Введенского, которых изучают по школьной программе, не поставили на другой день.
Почему разговор руководителя и сотрудника вылился в такую совершенно невероятную историю? В течение 4 дней вся страна пытается выяснить совершенно простой вопрос замены темы в школьной программе.
Корреспондент: Думаю, что смена темы урока – это не повод для таких жестких мер как увольнение. Что именно произошло?
Ирина Потехина: Серафима Олеговна – девушка очень творческая, и ей трудно вписаться в такую формализованную школьную систему. Есть вещи, о которых просто нужно ставить в известность. У руководителя был деловой вопрос – почему тему заменили. Причем классный час произошел задолго до появления знаменитого поста, в котором выяснилось, что директор назвала поэтов и «враги народа», и «пособники фашистов» – ничего такого и близко не было.
Корреспондент: Директор не произносил таких слов?
Ирина Потехина: Понимаете, если Хармс и Введенский есть в школьной программе, с чего вдруг у авторов должны появиться такие эпитеты? Это авторы признанные, утвержденные федеральными образовательными стандартами. Это настолько дикая история, что директор начинает многолетнюю школьную программу подвергать такой обструкции. В эту публичную дискуссию ввязались люди, которые не понимают, как живет школа.
Таких вещей в петербургских школах нет в принципе. А в этой конкретной школе у существенной части педагогов в семье есть репрессированные. Трудно было бы представить, чтоб там вдруг возникла такая тема. Я еще раз хочу повторить: это была рядовая, рабочая история, в которой руководитель и подчиненный выясняли, почему произошло нарушение трудового распорядка.
Корреспондент: А мы можем сказать, что у героев этой истории «накипело»? Возможно, это была последняя капля длящегося конфликта?
Ирина Потехина: Я хочу напомнить, что наша героиня успела поработать в четырех разных школах. В самой последней у нее накипело через 12-14 дней, в предыдущей школе она проработала около полугода. Единственная школа, в которой она проработала порядка трех лет – школа, в которой она ушла надолго в декретный отпуск. Если бы не было декретного отпуска, мы тоже не знаем, сколько бы времени она там проработала. Поэтому я предлагаю, с учетом той информации, которая сейчас у нас есть, посмотреть на эту историю по-другому. Если человек ввел всех в заблуждение, представившись не тем человеком, скрыв такую существенную часть биографии, с которой просто невозможно работать в детском коллективе – давайте с этого начинать. Если в твоей биографии есть такая ложь, зачем тогда маленькую обсуждать.
Корреспондент: Раз уж Вы подняли эту тему. У человека есть за плечами уголовное наказание, человек сменил имя. Неужели это никак не проверяется?
Ирина Потехина: Есть Трудовой кодекс, в соответствии с которым существует перечень документов для приема на работу. Для педагогов эти требования особенно жесткие. Даже если это не учитель, а любой человек, работающий в детском коллективе – к нему предъявляют особые требования. Есть ряд документов, которые должен предоставлять человек, который претендует на работу с детьми – начиная от квалификационных, заканчивая социальными.
Человек предоставил перечень, который соответствует установленным образцам. Возникает вопрос достоверности этих документов. У директора школы нет ни полномочий, ни возможности перепроверять этот перечень. Если документ есть и он установленного образца, его принимают в том виде в котором он был предоставлен. Во всех четырех школах, где успела в Петербурге поработать Серафима Олеговна, этот пакет документов соответствовал установленному образцу. То есть предъявить директорам школ, что они якобы нарушили трудовое законодательство, не представляется возможным. Но прокуратура уже изучает, где произошел сбой. Это уже не наша компетенция.
Корреспондент: Получается, можно сменить имя и начать биографию с нуля?
Ирина Потехина: Я убеждена, что произошел какой-то технический сбой. Сейчас наши коллеги разбираются, где он случился. Человек переезжал из города в город, терял паспорт, восстанавливал его – вероятно, на каком-то этапе что-то произошло. Нет никакой крамолы в смене ФИО, существуют тысячи причин, по которым достаточно регулярно люди это делают. Но сейчас задача правоохранителей понять, где информация не состыковалась. Факт остается фактом, сбой произошел. Для нас с вами это сбой, но Серафима Олеговна на это шла совершенно сознательно. Вот это для нас и должно быть поводом задуматься. Если человек сознательно пошел на нарушение, зная, что с его биографией ему с детьми работать нельзя, то какая проблема была для этого человека придумать всю остальную историю?
У меня есть несколько крайне эмоциональных обращений от родителей тех детей, которые взаимодействовали с этим педагогом. Но мы у детей ничего напрямую не спрашивали. То есть, мы знаем о реакции детей исключительно в пересказе родителей. Я бы, конечно, не хотела, чтобы мы втягивали детей во взрослые, такие достаточно формальные, истории. Но то, что обращения от родителей есть, это факт. Причем не только от родителей детей этого конкретного 10-го класса. К сожалению, есть обращения и от родителей тех ребят, которые приходили в литературный кружок заниматься. Там тоже достаточно сложные отношения у Серафимы Олеговны складывались с ребятами.
Корреспондент: Она вела урок. А она вообще могла вести уроки? Она же библиотекарь. Ей можно было доверить урок?
Ирина Потехина: В школе действуют очень строгие правила. К детям может прийти только учитель. Но это не означает, что учитель не может пригласить на какую-то тему гостей. Довольно часто в школу приходят и ветераны, и представители разных профессий. Это живая, нормальная, очень интересная практика, которую дети любят. Поэтому и работник библиотеки, конечно, мог к детям прийти, но когда приходит гость, обязательно в классе присутствует учитель. В этом конкретном случае классный час происходил во время урока истории, поэтому учитель истории во время урока там был и наблюдал за происходящим.
Корреспондент: Он не остановил, не направил в нужную сторону?
Ирина Потехина: Я разговаривала с этим учителем. Как он мне сказал — правильнее, конечно, спросить у него — он сказал, что педагогическая этика не позволяет в присутствии детей прервать другого, тем более, это сотрудник школы. Это была другая тема, это вдруг оказалась тема, которая затрагивала достаточно сложный период этих двух авторов, там речь шла о блокаде, о репрессиях в их отношении. Стихов практически не было, в основном был рассказ об их сложной биографии.
У этой школы гуманитарные предметы изучают довольно глубоко — молодой учитель истории, у него ребята работают с первоисточниками, со ссылками на документы, они привыкли работать с фактами. Когда Серафима Олеговна начала рассказывать про судьбу, путь Хармса и Введенского, дети ей начали задавать вопросы о том, какие документы можно посмотреть. Серафима Олеговна от ответа ушла, может быть, потому что ответа не было у нее, или потому, что ей было интереснее излагать свою версию, а не в диалоге с детьми работать. Поэтому, когда дети пришли на следующий урок истории, все вопросы, которые они не успели задать ей, они задали своему учителю истории. Учитель, фактически, провел еще одно занятие, посвятив его тому, что происходило на самом деле. Это тоже, мне кажется, достаточно говорящая ситуация.
Корреспондент: Серафима Олеговна должна ответить по закону за то, что она скрыла свою информацию о судимости?
Ирина Потехина: Это вопрос к правоохранительным органам. Наш самый главный вопрос — как нам в будущем избежать вот таких сотрудников в образовательных организациях. Мы, конечно, очень надеемся на наших коллег, чтобы мы могли понимать, где есть какие-то развилки, где можно нечаянно допустить к детям людей, которым с детьми работать нельзя.
