Юрий Темирканов:  «Дело в том, что в отличие от всех искусств, которые существуют, их много, музыка – единственная говорит словами трагическими, когда даже в зале плачут. Музыка никогда не опускает человека до обыденности. Музыка всегда, даже трагическая, тем более романтическая, всегда поднимает слушателя над обыденностью, над суетой мирской. Толстой говорил в своих дневниках – «скоро все искусства погибнут». Он был недалеко от правды. «Вот музыку жалко». Замечательно, правда?»
Маэстро Темирканов воспринимается сегодня как воплощение культуры, очень часто как голос России и конечно, как выдающийся человек из Петербурга, почетным гражданином которого является. Он родился в 1938 году в Нальчике, закончил специальную музыкальную школу и консерваторию в Ленинграде, вошел в круг лучших дирижеров мира, но своим домом, сформировавшим его структурно считает Петербург. Юрий Темирканов сотрудничает с самыми знаменитыми оркестрами на планете, 13 лет возглавлял Кировский театр, а последние 3 десятилетия он руководит Заслуженным коллективом России академическим симфоническим оркестром филармонии имени Дмитрия Шостаковича.
Юрий Темирканов:  «Очень много оркестров и дирижеров играют музыку совершенно формально. Они исполняют все, что написано в нотах, но Чайковский писал арию Германа и плакал всю ночь. А исполнители не задаются вопросом, почему он плакал? Почему, вообще, великие композиторы переживают, страдают? Это все не в нотах, а за нотами. Исполнитель любой, включая дирижера, должен отгадать те чувства, которые вызывали эти условные значки, как египетские иероглифы. Узнать что, и как ученый прочитать, что означают эти иероглифы. Посмотреть за ноты».
Ольга Разина:  Вы сказали, что стали дирижером, потому что были тщеславны. А что стало с Вашим тщеславием дальше?
Юрий Темирканов:  «Я недолго был тщеславным. Я совру, если скажу, что мне не нравится, когда меня хорошо встречают, аплодируют, тепло принимают. Но для меня стало не так важно внешнее проявление артистической жизни. Кстати, поэтому я не люблю общественные мероприятия. Не хожу никогда. Я понял, что моя профессия — это то, к чему я был призван от рождения. Это стало самым главным делом моей жизни. Тогда я стал очень серьезно относиться к своему делу».
Фестиваль «Площадь Искусств» под руководством Юрия Темирканова – обязательная программа для меломанов и светской публики. День рождения маэстро — 10 декабря, словно из-за такта предваряет этот звездопад имен и череду блистательных исполнений. Но именно он – центр притяжения, который влечет талантом музыканта, характером руководителя, особым достоинством, стилем и опытом большой жизни.
Ольга Разина:  Какие времена в Вашей жизни Вам сейчас кажутся самыми трудными?
Юрий Темирканов:  «Может быть, начало работы с заслуженным коллективом, потому что они проработали с Мравинским 50 лет. 50 лет — это целая эпоха. Что-то изменить в них было практически нельзя, потому что они стали так думать. А мы и люди разные с Мравинским, и музыкантские характеры у нас разные. И изменить это было очень трудно. Мне пришлось без всяких недоразумений, но постепенно, постепенно все стало на свои места».
Ольга Разина:  Что главное Вам хотелось изменить? Что вам не подходило?
Юрий Темирканов:  «Чтобы играли не только ноты, а чтобы музыкант, играя, понимал, зачем он играет, и что он играет, какое состояние должно быть в этом эпизоде музыки, чтобы в трагический момент никто даже не посмел улыбнуться. Иначе — он ничего не понимает».
Ольга Разина:  Вы очень хорошо сказали, что в момент исполнения музыкант должен любить произведение.
Юрий Темирканов:  «Когда у меня спрашивают довольно глупый вопрос: «Какое Ваше любимое произведение?», я всегда отвечаю — то произведение, которое я сегодня дирижирую. И, вообще, я не умею дирижировать сочинения, которые мне не нравятся. У меня не получается, потому что тогда я не знаю, зачем я вообще вышел на сцену и обманываю публику».
Список наград, премий и званий Юрия Темирканова, занимающий не одну страницу, открывается 1966 годом. Именно тогда будущий народный артист СССР, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», лауреат Премии Аббиати и многих других выиграл Второй всесоюзный конкурс дирижеров. Исключительные данные музыканта, в которых уже давно не сомневались преподаватели, получили официальное признание.
Ольга Разина:  С каким чувством вы сейчас вспоминаете те годы, когда оставили семью, жили здесь в интернате, где в комнате 16 человек, а потом в общежитии?
Юрий Темирканов:  Очень хорошо.
Ольга Разина:  Вам жалко себя?
Юрий Темирканов:  «Нет, мне было очень хорошо, потому что у меня появилось очень много друзей, и все дети занимались музыкой очень серьезно. Занимались музыкой, и все немножко соревновались между собой. На шалопайство времени почти не оставалось. Потом я еще 9 лет жил в Автово в общежитии. Тоже очень хорошее время»
В общежитии молодого Темирканова называли «князем». Подчеркнутое чувство собственного достоинства и особое отношение к чести, выдают в нем человека с Кавказа. Отца Юрия Темирканова, который учился в Москве и отвечал за культуру в Кабардино-Балкарии, расстреляли фашисты. Четверо детей остались с чудом избежавшей расправы матерью.
Ольга Разина:  У Вас очень рано погиб отец. Вы были совсем маленьким мальчиком. Вы успели воспринять его сущность, его опыт?
Юрий Темирканов:  «Это довольно трудно рассказать, потому что тот, кто не прошел этого, — меня не поймет. То, что он так трагически погиб, оставило ощущение, что он был святой, трепетное отношение к нему, к его памяти».
Ольга Разина:  Он явно был незаурядным человеком.
Юрий Темирканов:  «Он был приличный человек, и я об этом узнал довольно поздно. Я еще учился в консерватории, когда вдруг мне попалась в руки автобиография Прокофьева, где он пишет: «Вот этот квартет на кабардинские темы заказал мне замечательный человек, начальник Управления по делам искусств». Фамилию он, конечно же, не помнил, но начальником был мой отец. И Прокофьев был у нас дома».
Ольга Разина:  Кажется, что Вы понимали, что Вам нужно быть образованным человеком.
Юрий Темирканов:  «10-летка дает образование настоящее, общее образование. Консерватория не дает общего образования. Только музыка, а остальное неважно. История партии, правда, еще. И если ты не совсем дурак, то ты должен понимать, что нужно самообразование. Очень важно самообразование, и поэтому нужно читать, читать, читать. Ну я очень глупо читал. Я читал сначала от корки до корки Тургенева, потом от корки до корки Пушкина само собой, потом Достоевского, Толстого, потому что в школе не читал «Войну и мир». Это очень глупо было, конечно, но все-таки хотя бы так».
Ольга Разина:  В какой момент Вы поняли, что именно Пушкин Ваш кумир?
Юрий Темирканов:  «Когда я его много раз перечитал. Потому что ты каждый понимаешь гораздо больше, чем в предыдущий. Потом если еще прочтешь Набокова про «Евгения Онегина», разбор «Евгения Онегина» и перечитаешь «Евгения Онегина», тогда ты понимаешь, что ты вообще ничего не понимал. Как большинство читателей «Онегина» не понимают, пока Набокова не прочтут».
Ольга Разина:  Или не посмотрят оперу Вашей постановки, которая до сих пор идет в Мариинском театре.
Юрий Темирканов:  «Смысл постановки был — предать атмосферу Пушкина этой опере, чему музыка очень помогает, потому что два гения соединились. Это приближение к Пушкину, к эпохе заключалось в очень простых вещах. Как в опере, если высокую ноту берут, задирают руку. Да, а потом, когда выражает какое-нибудь недовольство, делает (показывает). В общем, смех, пародия на спектакль. Онегин, например, садится, выходит на сцену с Татьяной и садится вот так к сцене. Это считается нормальным, но так Онегин не мог сидеть. В нашем представлении о Пушкинской эпохе –может сесть (показывает) только так. Вот такие пустяки. А, в общем, искусство состоит из «чуть-чуть». Вот чуть-чуть перешагнул и плохо. Не дотянул чуть-чуть – плохо. И самое главное, конечно, когда ставишь Пушкинского «Онегина», Чайковского, ты никогда не должен считать, что ты умнее их. Вот самое главное. Своими домыслами нельзя дополнять этих гениев. Я помню, когда я был в Кировском театре главным дирижером, ко мне пришел молодой, с которым я учился, кстати, в консерватории, режиссер. Он пришел как-то и говорит: «Знаешь, Хатуевич, я бы хотел сделать «Кармен» у вас в театре». Я говорю: «Почему?» «Потому что я нашел решение». Я сказал: «Колоссально, колоссально. Ты что, разговаривал с Бизе?» Значит, Бизе писал, у него решения не было, а пришел человек и нашел. Сейчас все режиссеры находят решение, и в этом погибель оперы. Потому что каждое искусство имеет свои законы. Балет! Закон, знаете, какой у балета? Красиво! Глупо и красиво! Да, потому что ногами не все скажешь, поэтому то, что происходит, должно быть понятно даже ребенку. Вот этот хороший, этот плохой, этот — злая сила, но должно быть красиво до безумия. Потому что мы сидим в зале и так не можем сделать. Легкость, красота тела женщины! В конце концов, весь смысл балета в этом».
Юрий Темирканов словно рыцарь искусства. Чувства справедливости всегда имело вес в его отношениях с артистами, а интересы музыкального произведения главенствовали в любой ситуации.
Юрий Темирканов:  «Я отказался от «Пиковой дамы» в Лионе. Я провел все репетиции, а потом, когда вышли на сцену, и когда я увидел то, что там делается, я закрыл партитуру и сказал: «В этом я участвовать не буду». И уехал».
Ольга Разина:  — Контракт?
Юрий Темирканов:  «Да, в продолжение этого. Многие дирижеры, и не только у нас, а на западе в большей степени даже, виноваты, что на сцене появляются такие спектакли. Они должны отказаться от этого. Это было в Бионе. Много приехало корреспондентов. Я им сказал: «Вам понравится», а мне — потому что я живу в Петербурге — это понравиться не может. Я очень хорошо читал Пушкина, очень хорошо знаю Чайковского. Кстати, один жил в двух километрах от меня, а другой — умер на углу от меня, поэтому я приеду, они же со мной здороваться не будут, если я из-за денег буду это дирижировать».
Ольга Разина:  Раз мы о деньгах. Как Вы потратили свой первый гонорар?
Юрий Темирканов:  «При коммунистах у нас гонорар был такой смешной, что тратить его было не нужно, он сам тратился. Они нас обирали, а за границей вообще нам не платили. Мы ездили за границу, знаете, как? Был отхожий промысел. Барьи отпускали крестьян в Москву, в Питер на отхожий промысел зимой. И они им платили за то, что их отпустили. Вот примерно также поступали и с нами. Отпускали на запад и деньги все забирали. Оставляли чуть-чуть, чтобы хотя бы по кафе плохим ходить. Я это называл — налог за любовь к родине. Сейчас мы получаем, в общем, прилично. Но все равно плохо».
Ольга Разина:  — Какой момент в Вашей масштабной работе, и художественного руководителя, и дирижера, выступающего с разными оркестрами, сегодня для Вас является творческим?
Юрий Темирканов:  «Самая хорошая работа — это работа с нашим оркестром. Они меня за 30 лет довольно хорошо узнали, и я за 30 лет узнал их довольно хорошо. Мы знаем, как разговаривать друг с другом. Это одно из самых сложных в профессии дирижирования: уметь разговаривать с людьми, уметь убедить, не унижая, не покрикивая, не повышая голос. И знаете, почему? На запад приезжаешь – это всегда немножко компромисс. Потому что ты приезжаешь: один день — репетиции, на следующий день – генеральная, и на сцену. Ты никогда не сможешь сделать то, что хочешь за такой короткий срок. Единственное счастье, что в России еще не перешли на этот поточный метод, Стахановский. Потому что Стахановский метод к культуре не имеет никакого отношения. «Чем больше, тем лучше» — к нам не подходит в наших профессиях в искусстве»
Юрий Темирканов уже в первых в своей жизни гастролях выступал с Давидом Ойстрахом. Встречался с Бродским после выдворения того из Советского союза, общался с Мстиславом Ростроповичем, дружит с Родионом Щедриным. Выдающиеся люди и особенно музыканты находили и находят в нем понимание и поддержку друга. Публика идет на концерты маэстро, чувствуя в нем надежного проводника в зашифрованный нотами мир, где можно получить ответы на вечные вопросы и обрести силы для продолжения своего пути.
Юрий Темирканов:  «Дирижирование – это профессия второй половины жизни, потому что человек должен прожить какое-то время, чему-то научиться. Знать, зачем он на сцену выходит, в конце концов. И вот только тогда имеет право что-то проповедовать».
