Петербург и Стамбул готовятся отметить 35-летие побратимских связей. Точная дата их установления — 30 ноября 1990 года. Следующий год — юбилейный. В июне на полях Петербургского экономического форума было объявлено о проведении перекрестных культурно-деловых миссий. Впрочем, официальная дипломатия часто не учитывает нюансы, а они, помимо в чем-то схожих судеб бывших имперских столиц, еще и — в миллионах личных впечатлений, в чем-то похожей привязанности к морю, в тяге к солнцу. Мы — от недостатка, они — от обилия. И даже в общей любви к сериалам. Это и есть — общие границы Петербуга и Стамбула. К географии они отношения не имеют, а вот к людям — самое прямое.
Иосиф Бродский, навсегда покидая родной город, дал себе обещание объехать весь мир по широте и по долготе, на которых находится Петербург. Правда, Стамбул находится на пару градусов западнее.
Бродский посчитал это условностью. Действительно — легко поверить, что где-то здесь тянется невидимая нить Пулковского меридиана, которая соединяет два города.
В своем эссе «Путешествие в Стамбул» Бродский не скрывает шутливого разочарования: он так и не попал в гарем во дворце Топкапы — тот был закрыт на реставрацию.
Вот уж точно точка притяжения для нынешних туристов из России. Особенно — после громкого успеха сериала «Великолепный век».
Киноведы объясняют: у российских зрителей срабатывает коллективная память. Как когда-то целые поколения выросли на индийском «Бродяге», «Зите и Гите», так и у турецкой индустрии сериалов был свой прообраз.
«Есть такой архетипический сериал под названием «Королек — птичка певчая», который взорвал эфир телевизионный когда-то более 30 лет назад. И хотя современные сериалы ушли далеко — и в техническом отношении, и в драматургии, но там чувствуется вот этот исходный материал», — объясняет доцент кафедры драматургии и киноведения Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения Евгений Еременко.
Любовь к турецким сериалам легко объяснима: петербургский нордический зритель не в силах устоять перед страстями и эмоциями, которые бьют в киносюжетах через край, как воды Босфора.
«Мы видим, в общем-то, людей, которые не сильно отличаются от европейцев. Ну, там, жителей Балкан: и по одежде, и по вайбу, как сейчас модно говорить. Вот вайб турецких сериалов — он достаточно близок к европейскому», — продолжает Евгений Еременко.
Любимец женщин — жгучий красавец актер Бурак Озчивит — только за последний год несколько раз побывал в Петербурге.
«К сожалению, из-за плотного графика у меня пока не получилось погулять и полностью насладиться городом. Потому что приезжаю по работе на один-два дня. Но я очень хотел бы приехать и показать своей семье Петербург. Погулять и посмотреть все невероятные места», — рассказывает актер Бурак Озчивит.
«Мы сейчас находимся в кабинете турецкого языка в Политехническом университете. Это — маленькое турецкое сердце в Политехе».
Мустафа Туана — можно сказать, наш петербургский Бурак Озчивит. Преподает турецкий, наводит мосты дружбы между вузами Петербурга и Стамбула, а в свободное время — тоже снимается в сериалах, только — российских.
13 лет назад он приехал из Стамбула на учебу, да так и остался. И, почти как в сериале: женился на русской, воспитывает дочку, но до сих пор удивляется некоторым привычкам петербуржцев.
«В метро люди открывают книгу и читают. Меня тоже это сильно удивляет. Даже я хожу в сауну — и в сауне люди читают книгу. Ну сколько можно? Отдохните уже!», — изумляется Мустафа Туана.
Еще Мустафа восхищен, что наши водители пропускают пешеходов. Кто был в Турции — знает: пересечь там дорогу по переходу без светофора — тот еще трюк.
Теперь же, когда Мустафа приезжает в родной Стамбул, ездит как вежливый петербургский водитель. Но есть и с нашей стороны странности в понимании турка.
«До сих пор я не могу привыкнуть к этому: например, когда общаетесь с девушкой, не важно, где находится, когда, — в любой момент она может достать расческу из сумки и поправить себе волосы. В Турции такого не увидите!», — продолжает Мустафа Туана.
Кофе по-турецки и лепешки гезлемэ. Это атмосферное кафе — семейный бизнес. Анастасия Галкина рассказывает: увидели русских туристов в очереди за знаменитым турецким фастфудом и подумали — а почему бы не открыть такую кухню в Петербурге?
«Нет, турецкого у нас нет ничего. Сама концепция — очень стамбульская, потому что, в Турции нет кафе, которые делают все подряд, как у нас. У них есть специализация. Вот это у нас — гезлемешная, вот это у нас — лахмаджунная, вот это у нас — баклавишная. И так далее. И у нас ассортимент — достаточно узкий», — объясняет совладелица кафе турецкой кухни Анастасия Галкина.
Владельцы кафе говорят: только десерты пришлось адаптировать. В классическом исполнении они слишком сладкие для местного вкуса. В остальном же все, как в хрестоматийных рецептах и даже лучше.
За несколько лет здесь достигли такого мастерства в приготовлении гезлемэ, что, шутят, даже у турок в Стамбуле получается хуже, чем в кафе в Петербурге.
«Я приходила, пробовала, заказывала в разных местах и разочаровывалась. Я хотела домой, чтобы поесть вкусных турецких блюд!», — продолжает Анастасия Галкина.
Выпить чаю — из стакана, который по-турецки называется бардак. На особенности звучания некоторых слов для русского уха — опять же — обращает внимание Бродский в своем эссе из Стамбула.
Он писал: кто здесь кого понимает? Где «дурак» — значит «остановка». «Бир бардак чай» — один стакан чаю. Аполлинария Аврутина перевела одно из самых сложных произведений — «Покой» Ахмеда Танпынара.
Именно он считается основой всего литературного направления, посвященного Стамбулу. А еще этот роман — своего рода турецкий Улисс, настоящая головоломка.
В русском научном языке не оказалось лексики для перевода понятий османской музыки.
«Оказалось, что никто ни в московской, ни в петербургской консерватории, ни где-либо еще не занимается ближневосточной макамной традицией. И мне потребовалось порядка 10 лет, чтобы понять, как это переводить. Общаться с турецкими музыкантами было бесполезно. Я понимаю, о чем они говорят, но как об этом принято говорить по-русски, я не могла себе представить», — говорит директор Центра исследований современной Турции и российско-турецких отношений СПбГУ Аполлинария Аврутина.
По словам Аполлинарии Аврутиной, в последние два года — настоящий всплеск интереса к турецким авторам. В свою очередь, турки любят и ценят нашу классику.
Так, впрочем, было не всегда. Более 300 лет две столицы двух империй — российской и османской — бились по несколько раз в столетие. Даже ограда у Спасо-Преображенского собора, которую видно на легендарной фотографии Бродского на балконе дома Мурузи, — символ этого противостояния.
В ее основе — трофейные пушки из турецких крепостей, включая Измаил. Про который комендант кичливо говорил: скорее, небо упадет на землю. Но пал как раз Измаил.
Впрочем, это — в далеком прошлом. Вот уже более 100 лет у России и Турции — устойчивый курс на мир.
«Не будем забывать о том, что Турция свои интересы, в том числе — на постсоветском пространстве — преследует, и не всегда это идет в полном соответствии с интересами нашими, российскими. Однако, в сложный момент — период после 2022 года — Турция не вошла в состав тех держав, которые мы вполне справедливо считаем недружественными», — делится выводами доктор исторических наук, проректор РГПУ имени А. И. Герцена Роман Соколов.
Политическую историю теперь пишут Москва и Анкара. На саммите БРИКС в октябре отношения двух стран получили оценку как добрососедские и конструктивные. А Петербург и Стамбул готовится отметить юбилей побратимства — 35 лет.
И, если присмотреться, два города действительно во многом похожи, как братья. Сердца обоих питают водные артерии — Нева и Босфор: и тот, и другой не представить без крика чаек и плеска воды у каменных берегов.
Но если Бродский совершил свое путешествие, чтобы заглянуть в прошлое, то новый виток отношений Петербурга и Стамбула — это, безусловно, про будущее.
