Русский музей снова приковал наше внимание к картине Карла Брюллова «Последний день Помпеи». В конце декабря мы стали свидетелями того, как впервые за тридцать лет монументальное полотно покинуло экспозиционный зал. И вот спустя два месяца журналистов пригласили, чтобы объявить о начале ключевого этапа реставрации. Здесь крайне интересно абсолютно всё: и то, какую работу предстоит выполнить специалистам, учитывая, что картину не реставрировали двести лет, и то, как это будет происходить. Русский музей не лишит нас свиданий с шедевром Карла Брюллова.
«Последний день Помпеи» будет преображаться прямо у нас на глазах — за стеклом в одном из залов корпуса Бенуа. И пока у нас с вами есть время, чтобы это увидеть.
Два небольших реставрационных окошка позволили заглянуть мастерам Русского музея в прошлое. Пробные расчистки раскрыли истинный колорит древнеримского города. Гранитные плиты, например, на самом деле белые. Словно неудачный фильтр, пожелтевший лак исказил авторские краски. А вот так миллиметр за миллиметром с помощью специальной аппаратуры специалисты узнают, какими материалами работал Карл Брюллов.
«Выбрать точку, которую мы видим на экране, нажать курок прибора — и сразу видим, из чего состоят эти белила. Мы понимаем, что они свинцовые, это старые классические белила, там есть примесь небольшая красной киновари и неаполитанской жёлтой краски», — сказал Сергей Сирро, заведующий отделом технологических исследований Русского музея.
В инфракрасных лучах увидели даже то, что художник тщательно скрыл. Голова юноши, склонившегося над бездыханным телом невесты изначально была поднята. Другой была и поза девушки. Но Брюллов решил добавить драмы.
«Изначально рука была уже по рукаву, и художник добавил вплоть до трёх сантиметров, увеличил по ширине эту руку. Изначально накидка на плече юноши спускалась вниз, и художник всё это изменил и переписал. И эти складочки в результате миграции пигмента. Можем наблюдать изменившиеся верхние слои, которые покрасились за счёт нижнего слоя», — сказала Ольга Кленова, ведущий художник-реставратор высшей категории отдела реставрации станковой масляной живописи Русского музея.
Позади два месяца исследований. Ближайшие полгода мастера будут трудиться над шедевром Брюллова, причём на глазах у всех. Мастерская расположилась в одном из выставочных залов корпуса Бенуа. Посетителей и реставраторов разделяет лишь стекло.
«Я когда услышала про это, я именно сюда и захотела, сюда в корпус Бенуа прийти, чтобы посмотреть, как этот процесс проходит. Никогда в жизни с этим не сталкивалась и не видела. Интересен сам масштаб, насколько это сложно реализовать, очень удивляет», — казала Екатерина Милешкина, туристка из Красноярска.
«Такая кропотливая работа. Интересен сам процесс этого всего — создания шедевра, так сказать», — сказал Николай Векшин, турист из Красноярска.
Впрочем, специалистам такое внимание не помеха. Отвлекают лишь расспросы любопытных зрителей.
«Да, это как раз было неожиданностью для нас, потому что мы думали, что это будет скорее визуальная информация для зрителя, но действительно, пытаются вступить с нами в диалог, но мы сосредоточены и продолжаем заниматься своим делом», — сказал Марат Дашкин, заведующий отделом реставрации станковой масляной жизни.
Художник писал свой шедевр в Италии — шесть лет творил под впечатлением от посещения археологических раскопок Помпеи. Если для города разрушительным стало извержение Везувия, то для полотна Брюллова — время и многочисленные, более поздние, правки.
«Ведь это минное поле — реставрация такого полотна, в котором было много вмешательств. Были и авторские переписки, авторские вмешательства самого Брюллова, но много было и не авторских», — сказала Алла Манилова, генеральный директор Русского музея.
Эта первая за почти 200 лет масштабная и комплексная реставрация. До этого была лишь техническая в 1995 году. Уже готов реставрационный паспорт картины. Профессионалы на специальном Совете решают, какие нужно применить методики, чтобы вернуть шедевру истинный вид. За происходящим молчаливо наблюдает и сам Брюллов. Как известно, в одном из жителей Помпеи он изобразил себя.
Немало тайн хранит и золочёная рама картины. До сих пор доподлинно неизвестно, где и кем она была изготовлена: европейскими мастерами или русскими умельцами, причем по эскизам отца художника. Это ещё предстоит разгадать. А вот что точно определил структурный анализ, так это то, что декоративное обрамление изготовлено из ели обыкновенной и покрыто сусальным золотом и так называемым двойником.
В составе двойника — золото и серебро. Его применяли, чтобы добавить насыщенности. Также известно, что раму, в отличие от полотна, не эвакуировали. От холода и сырости пошли трещины, а лепной декор стал рассыпаться. После войны мастичные лепестки и узоры восстановили, правда, говорят эксперты, видно, что делали это на скорую руку.
«Этот элемент авторский. Вот я и показываю разницу авторского элемента, даже по рисунку, и то, что было сделано. Была форма, но пытались от руки, наверное, когда прижимали, немножечко изменили конфигурацию и нужно было как-то свести. И здесь она всё-таки по высоте совпадает, а там видели, что даже уровень не попадал: как пошла мастика укладываться, так её и положили. В форму положили массы больше, чем надо — торопились», — сказала Ирина Веснина, заведующая отделом реставрации золочёной резьбы Русского музея.
Золоченную «огранку», как и сам «бриллиант» — картину, в первозданном виде покажут в октябре на масштабной выставке к 225-летию рождения художника. Знаковое событие в мире живописи. В этом эпохальном полотне современники Карла Брюллова сразу признали шедевр. Как за рубежом, так и на родине. Пушкин посвятил картине стихотворение, Гоголь в своей статье назвал её «светлым воскресением живописи». За «Последний день Помпеи» художника стали называть «первой кистью государства».
