Самая масштабная и самая долгожданная. Так уже сейчас говорят о выставке Василия Сурикова, приуроченной к 175-летию художника. 1 декабря в Русском музее! Это, действительно, самая полная экспозиция работ живописца за последние 90 лет. Свыше 120 полотен из собраний музеев Петербурга, Москвы, Новосибирска, Красноярска и частных коллекций. Конечно, увидим знаменитые исторические картины, монументальные, но будут и работы, которые по-новому откроют для нас Сурикова. Монтаж выставки в корпусе Бенуа уже в самом разгаре.
Залы корпуса Бенуа готовятся стать сценой для шедевров Василия Сурикова. Пока они больше похожи на рабочее закулисье. Повсюду запах краски и звуки шуруповертов.
А здесь бережно и не спеша со специального вала раскатывают «Переход Суворова через Альпы». Пока он вынужденно смотрит в пол, но уже совсем скоро будет снова взирать на публику с высоты отвесных гор. Рядом свое место готовится занять жемчужина Русского музея – картина «Покорение Сибири Ермаком». А ведь ее у Петербурга могло и не быть.
Суриков обещал продать картину Третьякову за 30 тысяч рублей. Но император Николай второй, увидев это полотно, сделал предложение, от которого было сложно отказаться, – место в национальном – ныне Русском музее – и 40 тысяч рублей. На тот момент для русской живописи это была рекордная сумма покупки. И «Покорение Сибири Ермаком» больше поражает не стоимостью – скорее своей мощью и силой.
Сюжет не только государственного масштаба, но и личный. Предок Василия Сурикова – донской казак – ушел с дружиной Ермака в Сибирь и воевал с ханом Кучумом. Петербуржцы увидят картину такой, какой ее видел сам художник. Ей вернули былой цвет и блеск.
«Пыль, атмосферные загрязнения, вдобавок всякие слои, имеющиеся на картине, остатки клея на картине, лак, масло даже в краске – они темнеют. Разница большая. И те, кто хорошо помнит картину, конечно увидят», – сказал художник-реставратор Русского музея Антон Макаров.
А в зеленом зале, кажется, уже все готово. Кроме одного экспоната. Оригинальные этюды подсказывают – центральное место здесь займет знаменитая «Боярыня Морозова». В Северной столице ее не было с 1937-го года. А стены Третьяковской галереи она не покидала уже как 40 лет. На берегах Невы мятежную раскольницу ожидают в ближайшие дни. Детали в Русском музее пока не раскрывают – боятся сглазить.
«Будем надеяться, что она будет представлена на выставке. У нас с Третьяковской галереей инклюзивные отношения. Мы музеи-партнеры. И в каких-то моментах находим консенсус по разным вопросам», – объяснил заместитель генерального директора Русского музея по выставочной деятельности Денис Селянин.
Всего на выставке покажут 120 картин из разных коллекций и городов. Такого масштаба Петербург не видел почти 90 лет. Но даже тогда – на выставке 1937 года – показали далеко не все. По идеологическим причинам полотна художника на библейские сюжеты были под запретом. Теперь же под одной крышей удалось собрать почти все.
«Его знаменитое «Благовещение». Когда мы смотрим на эти вещи, ну, скажем «Исцеление слепого из Духовной академии», и когда мы смотрим на эти вещи, мы начинаем понимать глубокое чувствование художника», – добавил врио заместителя генерального директора Русского музея по научной работе Григорий Голдовский.
Большая часть шедевров уже прибыла в Русский музей. Впервые из музея-усадьбы Сурикова в Красноярске
«Елизавета Августовна Шаре выросла именно в Санкт-Петербурге. Именно там в капелле Св. Екатерины, куда Суриков ходил молиться к Баху, он знакомится с Елизаветой. Смелым поступком он подходит к ней, хотя тогда это было несвойственно молодым мужчинам, приходит к ее отцу и фактически забирает ее в жены. Поэтому с Петербургом связаны такие главные, семейные моменты», – сказала врио директора Музея-усадьбы В. И. Сурикова Юлия Квашнина.
Петербург – важный город в судьбе Сурикова не только потому, что тут он встретил любовь. В столицу из родного Красноярска он приехал учиться. В Академию художеств поступил не сразу, но в итоге все же стал студентом и обзавелся прозвищем «Композитор» за сложные композиции своих картин. Его еще при жизни признали мастером исторического полотна. Но много и ругали. Даже называли «парчовым ковром» из-за излишней пестроты образов.
«Культура века 17-го, к которой он обращался, это для него была народная культура. И даже «Боярыня Морозова», где все происходит в Москве, он писал под впечатлениями красноярскими: красноярская улица, красноярские одежды, яркие платки, душегреи. И то, что его ругали за какую-то излишнюю яркость, это ведь тоже дело вкуса», – добавил заведующий отделом живописи второй половины XIX – XXI вв. Русского музея Павел Климов.
Живя в 19 веке, Суриков с фотографической точностью изобразил эпоху века 17-го, будто был его очевидцем. Его полотна, как кино, можно смотреть часами: разглядывать мимику и жесты, которые застыли будто на стоп-кадре.
Кажется, он и вправду видел церковный раскол, покорял с Ермаком Сибирь и спускался с горы, как суворовский солдат. Каждая из этих картин стала целой эпохой в развитии русской живописи.
